Он никак не мог решиться объявить Мартину, что его сын мертв.
К счастью, неладное заметила бабушка ребенка, многоопытная сицилийская крестьянка. Она сунула младенца под кран с холодной водой, потом окунула в горячую… Доктор перекрестился, услышав громкий крик мальчика.
– Богатырь вырастет. Парень весит, как нормальная двойня, – сказал Карло Тино, когда все кончилось и они вдвоем со счастливым отцом пили темное сицилийское вино за тем же столом, вымытым и застеленным парадной скатертью. – Вот только детей у Долли больше не будет…
Нарекли новорожденного Фрэнсисом Альбертом Синатрой. Долли не сомневалась: если не богатырем, то знаменитостью ее единственный сын будет непременно.
«Хранили звезды в синеве свои предначертанья…»
К семи годам он стал щуплым тонкошеим мальчишкой, вертлявым и задиристым. Книги не очень-то интересовали Фрэнсиса, да и буквам научить парня пока не удавалось. И что с того? Толстый или худой, разумный или озорной – какое это имеет значение, если материнское сердце знает наверняка: ее ребенок совершенно необыкновенный. Глядя в ярко-голубые глаза Фрэнки, Долли тонула в мечтах: он станет великим, банкиром, дельцом, авиатором – да мало ли кем! Но уж точно не боксером и, само собой, не ученым и не певцом…
В Рождественский вечер тысяча девятьсот двадцать второго года Долли готовилась к торжеству – из Италии приехала ее одинокая двоюродная сестра, высохшая старая дева Анжелина с желтыми зубами, ярая защитница женской чести. В связи с этим на праздник, хоть и считавшийся семейным, получили приглашение люди солидные, но одинокие. Долли специально приурочила к Рождеству десятилетний юбилей свадьбы с Мартином – что мелочиться из-за трех дней? Секретарь Уолшмэн из магистратуры, мисс Панталотти – хозяйка булочной, директор школы вдовец Билл Лоуренс, холостяк Марчеллини – все охотно откликнулись на приглашения и явились с подарками. Желание свести директора школы с сорокалетней девственницей Анжелиной было тайной причиной затеянного Долли сборища. Она приготовила щедрые угощения и позаботилась о подобающем развлечении. Зазвав Фрэнка на кухню, мать, присев на корточки, строго заглянула в его честные глаза.
– Ты, сынок, будешь сегодня нашим Ангелом! – Долли пригладила ладонью мокрые, тщательно расчесанные на прямой пробор мягкие волосы сына. В костюмчике с длинными брюками и шелковым синим бантом под подбородком мальчик казался таким взрослым! А уж красавчик – взгляд не отвести!
– А что делают ангелы, когда все едят? – насупился Фрэнк, косясь на ломившийся от тарелок и вазочек кухонный стол. Благоухающая ванилью и корицей вкуснятина предназначалась конечно же гостям. – Ангелам можно сладкое?
– Им можно все! То есть… – спохватилась Долли, – ты будешь есть вместе с нами все, что захочешь. Но потом споешь. То, что мы с тобой разучили: «Пошлют нам радость небеса, восславим Деву и Христа…» – ты же помнишь?
– Фу-у-у… Лучше веселенькое. Что папа