Захар Прилепин

Черная обезьяна


Скачать книгу

Филипченко, верней, ну да, впереди него.

      В пикете начиналось обычное представление – собственно, никакого другого весомого смысла непрестанные круглосуточные задержания нетрезвого элемента и не имели. Для отчетности хватило б и по паре хануриков на постового. Но при чем тут отчетность?

      Работяги, понукаемые то грубым, то ласковым Филипченко, извлекали все из карманов, выкладывали на стол: сигареты, носовые платки, которыми можно было только протирать ботинки, зажигалки, иногда перочинный нож, иногда отвертку, ну и мелочь, мятую, сырую, пахнущую мужиком, его ладонями, по́том, рваной подкладкой.

      – Сколько денег при себе имели? – спрашивал Филипченко.

      – Ну, сосчитай сам, старшина, – отвечал ему усаженный в угол на лавку работяга. – Я ж не помню.

      Наученный стажер вставал, будто бы с необходимостью разглядеть, скажем, перочинный нож, рядом с Филипченко, прикрывая его от задержанных.

      Филипченко быстро пересчитывал деньги, успевая спрятать в журнал записи задержанных несколько купюр. Особо не жадовали. Почти всё вычищали только у борзых и очень пьяных – объясняли это просто: не наглел бы – оставили б минимум половину. А так – вот тебе на трамвай, бродяга, и проваливай, не было у тебя никаких денег, пес пропойный.

      Они выпроводили очередных кормильцев своих из пикета, Филипченко посчитал деньги и не глядя передал стажеру.

      Их вызвали по рации.

      – Внимательно, – сказал Филипченко, хотя положено было говорить «На приеме!» или «Пятнадцатый слушает!».

      Девушка с приятным голосом назвала адрес и пояснила:

      – Женщина из соседнего подъезда позвонила, говорят, что там вроде бы драка сразу в нескольких квартирах. Сходи посмотри. Участковый подойдет, если будет нужен. Звонившая была пьяна.

      Поспешая, стажер, конечно, отметил про себя, что дежурная обращается к Филипченко в единственном числе, словно никакого стажера с ним рядом и не было в природе.

      Дом выполз к ним серым боком. Филипченко резко встал, стажер ткнулся ему в плечо, потом шагнул вбок и стал пристально глядеть на окна. Одно из них погасло.

      Филипченко даже, кажется, принюхивался.

      – Пойдем? – стажер как будто хотел сказать: а чего ждать-то, дом как дом.

      Филипченко не ответил, еще раз шумно, как конь, втянул в себя воздух и нехотя пошел. Пихнул входную дверь, она издала пронзительный скрип.

      – Заорал кто-то, – Филипченко попридержал дверь; стажер опять ткнулся ему в спину, съездив носком по пятке старшинского ботинка.

      – Что ты всё время висишь на мне, – Филипченко резко, неразмашисто, но больно ударил стажера локтем в дыхалку.

      Стажер обиженно шагнул назад, и Филипченко вдруг упал ему на грудь, на руки, удивительно тяжелый и пахнущий потным затылком и чем-то смешно хлюпнувший, а потом засипевший с присвистом.

      Стажер пытался было Филипченко удержать, но соскользнул со ступеньки и упал на спину, ударившись затылком, – и еще в падении он видел, что в горло, под челюсть, Филипченко