на улице, Хаваж огляделся. Было светло как днем. Полыхал соседний дом. На все голоса лаяли собаки.
Он подошел к лежавшему на земле человеку. Это оказался подросток лет четырнадцати. Парень сжимал в руке нож. Он был еще живой, но ничего не соображал. В глазах плясали отблески пожара, а ноги вздрагивали, словно к нему подвели ток. Хаваж не стал его добивать. Он прошел мимо, отцепил висевшую на правой половине разгрузочного жилета радиостанцию, надавил на тон вызов и поднес ее к губам:
– Все, уходим!
Неожиданно распахнулась калитка в заборе дома напротив, и оттуда ударила автоматная очередь.
Он вскинул автомат, но его опередили назначенные в прикрытие люди Джамбека. Сразу с двух сторон прогремели ответные выстрелы. Из-за забора раздались причитания.
– Кто там такой резкий? – крикнул Джамбек.
Кахир устремился к дому.
– Все, хватит! – снова крикнул Хаваж. – Я сказал, уходим!
И тут вся улица озарилась багровым светом, это занялся огнем дом главы. От дома полицейского уже бежали люди. Хаваж развернулся и побежал прочь.
Оказавшись на окраине села, он остановился и оглядел свое небольшое войско.
Геберта несли на себе. Еще одного, раненного во дворе дома полицейского, с двух сторон придерживали под руки.
Хаваж подошел к боевикам, несшим Геберта:
– Как он?
– Живой, – ответил один из них. – Отойдем подальше, посмотрим, куда его зацепило...
– Надо торопиться, – запричитал грузин, размахивая пистолетом. – Зачем брать с собой раненого? Давайте оставим, он будет только мешать. Согласно международному праву, его не посмеют трогать.
– Твои земляки его соблюдали, когда бросали гранаты в подвалы домов в Цхинвали? – рассвирепел Хаваж. – И убери свою пукалку!
– Да, сейчас! – Донельзя перепуганный грузин сунул в висевшую на левом боку под разгрузочным жилетом кобуру пистолет и как-то неестественно вздрогнул. Левая часть разгрузки дернулась, а подбородок и грудь грузина на миг осветила едва заметная вспышка выстрела.
– У-ии! – завыл он не своим голосом, опускаясь на корточки и странно вытягивая руки вверх.
– Чего это с ним? – растерялся Хаваж.
Двое боевиков подскочили к грузину, стянули разгрузку. Пистолет до половины торчал из кобуры, а левый бок был весь в крови.
– Он совсем голову от страха потерял, – констатировал Бека Муцольгов. Единственный не носивший бороды моджахед выполнял функции врача. Когда-то он окончил два курса медицинского института, и теперь его знания пригодились.
– Сунул взведенный пистолет и надавил на курок, – стал пояснять Юнус. – Тот и выстрелил.
– Значит, этот кафир сам себе бок прострелил? – усмехнулся Хаваж. – Ладно, уходим.
Он был рад такому развитию событий. Хоть грузин пришел в отряд с благими намерениями, как и большинство чеченцев, он недолюбливал эту нацию, не считая их за людей. Прежде всего за позорную