не делать резких движений, Грым поднялся на ноги – и понял всю тяжесть своего положения. Хлое было просто: поднявшись, она просто оправила платье. А его штаны упали вниз, и он так и стоял, красный от стыда, глядя в бельма висящего перед ним черного мотоцикла.
Вдруг раздалась громкая музыка – это заиграли внешние динамики камеры.
Музыка была странной, совсем не оркской. Она была грозно-пронзительной, и напоминала о древности, забытой славе и смерти. Она играла целую минуту, не меньше – и к ее концу Грым почувствовал в груди такую отвагу, что нагнулся, натянул штаны и застегнул пуговицу.
Музыка стихла, и камера плавно качнулась в воздухе – словно указывая, куда идти. Грым нерешительно шагнул в этом направлении, и камера сразу же кивнула белым носом, совсем как выражающий согласие человек.
Грым сделал шаг, потом еще один. Камера переместилась вместе с ним.
– Он хочет, чтобы мы вышли на дорогу, – сказала Хлоя.
– Я понял, – ответил Грым. – А может, в лес убежим? Как он нас ловить будет среди деревьев?
Трудно было поверить – но камера будто услышала эти слова. Она повернулась к лесу, отделявшему поляну от дороги, и Грым увидел ее сложно-изогнутое узкое тело в профиль. На одном из стабилизаторов стала заметна желтая эмблема Бизантиума – двойная зеркальная «B», похожая на вертикально перечеркнутую восьмерку.
Раздался громкий треск. Камера окуталась дымом, и в лес понеслись какие-то очень быстрые красные нитки, оставляющие за собой дымный след. Там, где эти нитки сшибались со стволами, возникали желтые облака древесной трухи, и высокие старые деревья, словно перерубленные свечи, валились в разные стороны.
Потом камера перестала стрелять, повернулась к Грыму и Хлое и несколько раз повела в разные стороны носом – совсем как человек, отрицательно качающий головой. Когда она замерла, треск падающих стволов был еще слышен.
– Вот так будет ловить, – сказала Хлоя. – Понял?
– Понял, – ответил Грым сам не зная кому – камере или Хлое.
Теперь к дороге вела дымящаяся просека, и выбрать маршрут было нетрудно. Камера пропустила их вперед и поплыла следом.
Выйдя на дорогу, Грым и Хлоя остановились.
– А дальше? – спросил Грым.
– Сейчас объяснит, – предположила Хлоя.
Грым повернулся к камере.
Камера повела себя странно. Не отворачивая от них своих бельм, она поплыла вверх и вбок, в сторону солнца – и вдруг исчезла. Грым понял, что она опять включила камуфляж. Сразу стало непонятно, где она – никакого дрожания в воздухе различить было нельзя.
Грым несколько секунд вглядывался в небо.
– Может, она улетела? – предположил он.
Никто не ответил.
Грым повернулся и увидел, что Хлоя лежит на дороге, свернувшись аккуратным калачиком. Она выглядела безмятежно спящей, а из руки у нее торчала какая-то зеленая стрелка. Грым хотел нагнуться, а потом услышал щелчок, и что-то его укололо. Он увидел такую же зеленую стрелку, торчащую из