комнаты.
– Великолепно, великолепно! Ты сможешь написать историю моей первой кампании. У тебя слог куда лучше, чем у твоего друга Сизенны. Я – самый значительный человек нашей эпохи. Я заслуживаю своего историка.
Но последнее слово осталось все же за Варроном:
– Ты просто обязан оказаться значительной личностью! Иначе откуда ты взял нахальство назвать себя Магном? – Он хмыкнул. – «Великий»! Лучшее, что удалось совершить твоему отцу, – это прославить свое косоглазие.
Последний выпад Помпей пропустил мимо ушей, изливая потоки претензий и указаний на головы слуг и ружейного мастера.
И вот наконец ярко раскрашенный, позолоченный атрий опустел. Остались только Помпей и Антистия. Он подошел к ней.
– Глупый котенок, ты ведь простудишься, – выбранил он ее и ласково поцеловал. – Возвращайся в постель, мой сладкий пирожок.
– Помочь тебе собрать вещи? – спросила Антистия несчастным голосом.
– Мои люди сделают это, но ты можешь проследить за ними.
На этот раз путь им освещал слуга с массивным канделябром в руках. Стараясь держаться рядом с Помпеем, Антистия отправилась с ним в комнату, где хранились все его доспехи. Внушительное собрание. Не менее десяти разных кирас свисали с перекладин на шестах – золотые, серебряные, стальные, кожаные, украшенные фалерами. На крючках, вбитых в стену, – мечи и шлемы, а также юбки из кожаных полос и подбитые войлоком подкладки.
– А теперь полезай вот сюда и сиди тихо, как мышка, – велел Помпей и легко, словно перышко, поднял жену и устроил на паре больших сундуков, так что ноги ее болтались, не доставая до пола.
И о ней забыли. Помпей и его слуги осматривали вещь за вещью – будет ли она полезна, стоит ли ее брать с собой? Потом, когда Помпей перебирал сундуки, расставленные по всей кладовой, он бесцеремонно пересадил жену на другой «насест». Отобранные вещи он бросал слугам и разговаривал сам с собой с таким счастливым видом, что у Антистии не осталось никаких иллюзий: этот человек не будет скучать по своей жене, своему дому и цивилизованным условиям жизни. Конечно, она всегда знала, что прежде всего он считал себя солдатом, что он презирает обычные занятия своих сверстников – риторику, законотворчество, управление, собрания, политические интриги и хитрости. Сколько раз слышала она, как он говорил, что заслужит курульное кресло консула своим мечом, а не красивыми словами и пустыми фразами! И вот теперь свое хвастовство он претворяет в жизнь. Солдат-сын солдата-отца отправляется на долгожданную войну.
Как только слуги вышли из комнаты, нагруженные снаряжением, Антистия спрыгнула с сундука и подошла к мужу.
– Прежде чем ты покинешь меня, Магн, я должна поговорить с тобой, – сказала она.
Конечно, он считал это напрасной тратой своего драгоценного времени. Тем не менее он остановился.
– Ну, что такое?
– Как долго тебя не будет?
– Не имею ни малейшего представления, – весело ответил он.
– Месяцы? Год?
– Возможно, месяцы. Говорю тебе,