время колошматили друг друга, используя все виды ударов, – при этом удары по обнаженной плоти были такими тяжелыми и звучными, что несколько зрителей даже издали возгласы сочувствия. Оба соперника, удачно или нет, испробовали различные виды защиты и, очевидно решив, что теперь знают самые слабые места друг друга, перешли к ожесточенной борьбе.
Поскольку руки у Джаируса были довольно короткими, он рассчитывал на полный замах и по возможности целился в голову Гудинанду. Думаю, Джаирус не забыл, что его мать назвала того слабоумным, и надеялся, что даже скользящий удар жестоко оглушит противника.
Гудинанд, в свою очередь, быстро смекнул, что невысокого квадратного Джаируса едва ли можно опрокинуть даже сильными боковыми ударами дубины. Таким образом, Гудинанд отдал предпочтение поединку на дальней дистанции и неожиданным ударам. Он то целился в солнечное сплетение, пытаясь вышибить из противника дух, то пытался попасть по рукам Джаируса, чтобы сломать их или хотя бы ослабить захват дубины. Будучи худощавым и гибким, Гудинанд лучше уклонялся и избегал замахов, направленных ему в голову. Более тяжелый Джаирус оказался не настолько проворным, чтобы избежать ударов дубинки Гудинанда. После нескольких таких ударов по животу Джаирус издал отчетливое «у-у-ух!» и отшатнулся назад, чтобы глотнуть воздуха. Когда Гудинанд в очередной раз огрел противника по пальцам, раздался громкий хруст и Джаирус чуть не выронил дубинку. После этого он уже не нападал, а лишь оборонялся, не позволяя выбить дубинку из его рук. Казалось, что он потерял надежду на победу. Гудинанд усилил напор, тесня Джаируса назад до тех пор, пока они оба не оказались у центрального возвышения.
– Погляди туда, – снова сказал Вайрд, – tetzte негодяй вспотел так, что с него стекает масло.
Так оно и было. На том месте, где теперь стоял Джаирус, пошатываясь и размахивая руками, чтобы удержать равновесие под беспощадными ударами Гудинанда, на песке разрасталось пятно, и не думаю, что оно состояло только из пота и масла. Джаирус бросал во все стороны отчаянные взгляды, словно искал убежища – или молил о спасении, потому что чаще всего он смотрел в сторону подиума, на котором сидели его отец с матерью. Выражение лица dux нимало не изменилось, а вот что касается Робеи… Ну, если бы она и впрямь была драконихой, уверен, она бы спрыгнула на арену и защитила своего сына, изрыгая пламя на Гудинанда.
Вайрд с удовлетворением отметил:
– Чванливое животное всегда оказывается трусливым, и сейчас негодяй публично доказывает это. Мальчишка, не жалей проигранных денег, ибо это такое удовольствие – увидеть, как побеждает твой друг.
Однако неожиданно Гудинанд перестал молотить Джаируса и сделал шаг назад. Зрители, возможно, подумали, что он просто смилостивился над своим соперником: не стал убивать его, ломать ему кости, чтобы он навечно остался калекой, не стал даже бить Джаируса, пока тот, распростершись, лежал на песке и поднимал вверх палец, униженно прося сохранить ему жизнь. Однако я знал, что