Ð”Ð°Ñ€ÑŒÑ Ð Ñбинина о людÑÑ… Сибири
– расшибай! Вона, вали, чаво тебе надыть
– забирай, чаво стоишь, – подзуживал Тарас с улыбкой, – чаво потеряли в чужом амбаре? Хлебца надыть – забирай, у меня много,
сожрешь – сдохнешь, облопасся!
Долго бы пререкались с наглым Тарасом люди, но на выручку
пришла его жена. Она подошла, отвязала от шнурка на поясе юбки
ключи и отперла оба замка.
– Идите; смотрите, чего хотели, смотрите, – сама подошла к
мужу, взяла за руку, силой завела на крыльцо дома, быстро отперла дверь, и не заметили люди, как в дом вошли все они до единого, она снова накинула замчище, а ключ – к поясу сунула внутрь,
ближе к телу. Народ кинулся в амбар, перерыли все до дна, но ни
одной живой души и ни единого нигде звука. Кто-то постучал по
полу ногами: звуки отдавались совершенно глухие – значит, там
сразу земля, пустота отдается звонко.
Нигде ничего. Посмотрели на жену Ивана и стали один по одному выходить из амбара.
Пока в амбаре копошились люди, Марья, толстая, широкоплечая, высокая баба – жена Тараса – под стать самому Тарасу, – завела во двор лошадей, распрягла, привязала у стойки.
Тарас насмерть переполошился, выглядывал из окна из дальнего угла избы, а оба брата забежали в кладовку, схватили ружья,
припасы, один залез на чердак, другой в кладовке сел на корточки,
ожидая нападения.
Все вышли. Остались только Иван с женой.
– Пойдем, Лена, пойдем, родная!
Мать оттолкнула Ивана, сама не тронулась с места. Уйти она не
могла: как же так, ведь она ясно слышала! Неужели ей померещилось? Она оглянулась кругом – ничего. Народ понемногу уходил
со двора. В амбаре такая тишина – муха пролетит, услышишь. И
вдруг снова, как еле слышный писк, опять стон!
– Ваня-я, слышишь? – еле слышно прошептала она,– слышишь?
Иван услышал,сам услышал,явно: стонет,поёт кто– то,да так близко, так жутко. Теперь он упал на колени – стона не стало.
Он долго лежал на полу, плотно прижавшись ухом к пыльному
полу, и опять кто-то так сильно заныл, и, чувствуя свое, родное, оно отдалось прямо в сердце, Иван взвыл сам.
– Люди, милые, сюда, – выскакивая, закричал Иван, – и снова
бросился в амбар. Все гурьбой ринулись обратно, давя друг друга.
И снова нет ничего.
– Здесь она, здесь, – стуча каблуками по полу, кричал Иван.
Кто-то кричит: «Тащите лом, ломать будем! Лом тут как тут.
Топор уже был в руках у одного.
– Руби, ребята, – скомандовал Иван. – Кромсай! Чаво тут, здесь она!
На крик вошла хозяйка:
– Не трожь, харя этакая, пшеницу выпустишь под пол! – Она
широка расставила руки, согнулась до пояса и, отталкивая мужиков, толкая головой кого попало, нещадно раскидывала,
исходя диким криком.
– Валяй отсюда, жаба толстопузая, – рявкнул Иван, – размозжу,
размозжу тебе башку, тварь эдакая!
Один из мужиков стукал ломиком по стенкам, и вдруг стена