Ð”Ð°Ñ€ÑŒÑ Ð Ñбинина о людÑÑ… Сибири
не напали бы снова.
Стало совсем темно.Вечер стоял какой -то скучный,смрадный,
тоскливый. Выехали в свой двор.
Собаки громким лаем встретили хозяев. Но узнав, затихли.
Отец устало хлопотал около лошадей. Мать собрала все лохмотья,внесла в сени.
И вдруг звонко стукнул, ударившись о пол, какой-то
предмет. Мать ногой нащупала его, подняв, внесла в избу, заглянула внутрь. Испуганно вскрикнула, чуть не выронив его:
там были большие золотые монеты – деньги, каких она еще в жизни своей не видывала.
В это время вошел в избу отец. Мать кинулась к отцу
и дико закричала.
– Отец, да что это такое? Мы кого-то ограбили, матушкисвяты-ы, – подала отцу кошелек.
Отец заглянул внутрь, застегнул и молча вышел из изб
Петька вышмыгнул следом за отцом и затаился за дверью в темных сенках. Отец раскрыл дверь сенок и далеко швырнул
злосчастный золотой кошелек, повернулся и пошел в избу. Петька вышел из укрытия и стал шарить ногой в темноте, быстро как-то нашел предмет и спрятал его по – своему, и не успели еще опомниться в избе, как он вошел и сел рядом с Дашкой.
Мать стонала и наговаривала:
– Паша знает, что делать – и не моё это дело!
Неужели это он кинул нам за то, чтобы когда-нибудь ночью налететь и нас ограбить или все-таки утащить дочку?Ой,
– горюшко, – она стояла, утирая глаза передником, а слезы
все лились и лились.
– Брось, мать, не на нас одних налетели, – отчаянно сочинял
отец, лишь бы успокоить жену.
Петька сидел и думал: «Мамка забудет, отец и вовсе, а куплю
буланку, такого, как был под бородачем, и разыщу обидчиков обязательно. Рогатка у меня уже есть, притом сильнейшая, недаром все ребятишки завидуют,
всегда просят обменять на что захочешь, но он
ни за что не сменяет. Теперь только бы коня, а рогатка есть!». Петька
перешел на лавку у стола в углу, протянул вдоль всей стены. Лавка
была выскоблена добела. Мать загоняла его частенько на эту лавку
ремнем, чтобы поел по-человечески. Сидел он сейчас на этой лавке
и думал о своих отчаянных планах. Вся семья была в оцепенении.
Дверь со скрипом отворилась, и в избу ввалилась бабка Агафья.
Перекрестилась на иконы в угол у стола, над которыми свисала узорчатая лампадка красного стекла,а в ней деревянное масло.
Зажигалась лампадка по старинным праздникам, для моления.
В семье не любили любопытную бабку-Агапку, вездезнайку. Её так
называли все – бабка Агапка, даже дразнили ребятишки, за что и
всыпал отец Петьке не раз: «Не смей мне старых людей дразнить!
Убью, холера!». Но Петьке неймется, он опять за свое. Поэтому не
успела бабка войти, как Петька заворчал и вышел.
Пришла старая узнать, набрали ли чего Рябинины, уж очень
быстро возвернулись из бора домой. В избушке полным-полно наложено было ягод, грибов всякого сорта: рыжиков, белянок, сухого груздя и маслят.
– Ох,