тебя!.. – резко начала женщина, но парень уже опомнился и вернул свет на место. Потому закончила она мягко: – …разорвало.
Жалость и какое-то странное робкое волнение, неведомое ему ранее, овладели крановщиком Сакулиным. «О, если бы я мог знать о тебе хоть что-нибудь, мое видение, – подумал молодой мусорщик, желая еще хоть разок невинным движением осветить черты покойницы, но страшась гнева суровой моржихи. – Может быть, ты стала бы моим ангелом-хранителем?»
Женщина тем временем умело обматывала завернутое в одеяло тело скотчем, чтобы было удобнее нести.
– Все. Бери, малохольный. Чего задумался?
2
Взволнованный человек – все равно
что оторвавшаяся от причала лодка.
Смена закончена. Молодой мечтатель-крановщик в своей каюте. Он висит перед слоеным стеклом иллюминатора, любуясь на свое прозрачное отражение в нем на фоне яркого голубого силуэта Земли. Но любуется он лишь глазами, мысли же его – далеко. Русалочье наваждение, поглотившее Даниила во время работы, до времени отпустило его, и он, свободно болтаясь в пустоте, еще более свободно витает теперь в пространстве философском.
… Быть первыми в освоении необъятного космоса русским предопределил Божественный промысел. Понятие «космос» всегда было метафизическим и мистическим. А в основе всякой метафизики, как и всякой мистики, лежит тоска по чему-то бóльшему. «Сны о чём-то большем», – пел когда-то гордый мистик ХХ века Борис Гребенщиков…
Тоска о космосе – вот что лежит в основе русской духовности. «Я отдал бы все, чтобы только быть печальным на русский лад», – сказал Ницше. Понятие необъятности пришло в наше самосознание задолго до утверждения территориальных границ. Даже наоборот: неоправданное здравым смыслом собирательство нищих земель явилось как раз побочным отображением этой древней тяги славянской души к бесконечности.
Если бы я был Владимиром Соловьевым, я бы сказал об этой тоске стихами. Что-нибудь вроде:
Земля и солнце, и луна,
Созвездий ярких тишина
И синей тверди глубина —
Все это лишь отображенье,
Лишь тень таинственных красот,
Того, что к космосу влечет, —
Родного духа. В нем живет
К святой бескрайности влеченье…
Размером и формой шестигранная каюта более всего напоминала ячейку пчелиных сот, а обустройством и захламленностью – старый чулан. Только вещи и книги не лежали здесь грудами на полу, а хаотично плавали от стены к стене или были аккуратно пристегнуты к ним ремешками.
… Корабль пристыковался к базовой станции «Русь», на которой, как трамваи в парке, собирались после восьмичасового трудового дня все мусорные утилизаторы данного сектора. Несколько раньше крановщик получил электронное приглашение посетить станционный бар и мечтал поскорее выбраться из своей грязной сине-желтой махины. Но теперь вдруг задумался, стоит ли. Здесь так уютно и безопасно…
«Впрочем,