Кроме любви твоей. Любовь, пережившаÑ 90-е
стук. Сперва Игорь не понимал, где находится. За окном было темно, и в кабинете тоже, не считая струйки света из-под двери. Поднёс к глазам руку с часами. Он носил их с недавних пор на правом запястье, чтобы скрыть шрам от пореза. Теперь и запястье, и кисть разламывались от боли, а стрелки на циферблате извивались, как змейки. Вообще, все предметы вокруг будто ожили и неприятно зашевелились: потолок колыхался, как купол шатра, а стены нависали над Игорем, грозя раздавить. Сознания хватило, чтобы понять, что всё это ему мерещится, что у него, вероятно, сильный жар.
Только что виденный сон не отступил до конца, не рассыпался на мелкие осколки, а остался рядом, как большое треснутое зеркало или как видео в режиме «паузы». Можно было повернуться к нему лицом и снова увидеть себя, только на десять лет моложе, и дослушать ругань доктора…
Из-за двери послышался голос Сапожникова:
– Товарищ подполковник! Игорь! Ты там?
– Я здесь, здесь, – прошептал Озеров.
Понял, что этого недостаточно, и, набрав в грудь воздуха, громко отозвался:
– Паша! Подожди!
С трудом поднялся с дивана. Схватился руками за поясницу, так и не смог полностью выпрямиться. Медленно зашагал к двери, которая тоже не стояла на месте, перемещалась то правее, то левее…
Привалившись плечом к стене, отпер дверь. Сразу же зажмурился и отвернулся от света.
Майор Сапожников оглядел друга с тревогой и недоумением.
– Ты чего, Игорёк? – произнёс он, наконец, и протиснулся внутрь кабинета.
Там он включил свет и ещё раз оглядел Озерова, готового в любой момент сползти по стене на пол. Сапожников на всякий случай обежал глазами кабинет на предмет стоящей или валяющейся где-нибудь бутылки спиртного, но ничего такого не обнаружил.
– Игорёк, тебе плохо?
– Да, Паш, – тихо, как бы по секрету, ответил Озеров.
– Сердце? «Скорую» вызвать? Да сядь ты!
– Не, не сяду. Я потом не встану… Это не сердце, Паш, это чёрт знает что.
– Спина? – догадался Сапожников.
Игорь кивнул и всё-таки выпрямился.
Сапожников схватил его за руку. Рука была ледяная. Тогда майор положил свою ладонь на лоб Игоря и заявил:
– У тебя от головы прикуривать можно. Давай-ка я в «Скорую» позвоню. Хотя… пока доедут! Сейчас пробки. Дай я тебя сам отвезу, у меня машина внизу. Дойдёшь?
Сапожников подумал было о дежурном враче в самом здании, но было уже восемь вечера, а на ночи дежурство не распространялось.
– Дойду. Только ты ж, наверно, пьяный в стельку, а, Сапожник?
Майор хмыкнул. Действительно, по его организму гуляли три рюмки коньяку, опрокинутых в буфете по случаю приближавшегося праздника. К шуткам Озерова по поводу своей фамилии и выпивки он давно привык. Это даже успокоило майора: шутит, значит, ему не так уж плохо.
– Никак нет. Из нас двоих ты больше на бухого