оящее время не связывается с именем апостола, тем не менее, о шести из них можно говорить в качестве достоверных.
Основной мотивацией предлагаемой книги послужила попытка понять личные психологические обстоятельства, определявшие двигавшие Павлом устремления. Единственными материалами, на основе которых можно бы было попытаться это сделать, очевидно, являются, на мой взгляд, достоверные Послания. В отличие от многочисленных толкований преимущественно религиозно-богословского толка мне показалось более приемлемым подойти к Посланиям как литературным текстам, прочтение которых позволило бы составить впечатление об их авторе, его психологических мотивах, вольно или невольно нашедших отражение в создаваемых им текстах.
Книга представляет собой, по сути, процесс чтения Посланий, сопровождаемый по ходу заметками «по поводу», комментариями, ассоциациями, навеянными прочитанным. Она ни в коей мере не является ни узко научным или богословским трактатом, коих уже имеется великое множество. Это заметки читателя, желающего составить свое мнение об авторе прочитанного. Не более.
В качестве тестов для прочтения выбраны следующие Послания (в синодальном переводе):
Послание Галатам (Гал.) – 48 г. н. э. (57 г.);
1 Послание Фессалоникийцам (1Фес.) – 50 г. н. э. (52 г.);
2 Послание Фессалоникийцам (2Фес.) – 50 г. н. э. (52 г.);
1 Послание Коринфянам (1Кор.) – 55 г. н. э. (57 г.);
2 Послание Коринфянам (2Кор.) – 56 г. н. э. (57 г.);
Послание Римлянам (Рим.) – 57 г. н. э. (58 г.).
Все указанные Послания, кроме 2Послания Фессалоникийцам, считаются принадлежащими перу ап. Павла. 2Послание Фессалоникийцам включено в силу тесной его связи с содержанием 1 Послания. Так что разрывать их мне показалось неэтичным. Даты написания указаны по европейским источникам. В скобках – даты, принятые Православной традицией.
В приложениях приведен пример реконструкции Послания Галатам Павла, предложенного В. Вальбергом на основе исследований Г. Детеринга и др., а также выписки из Рукописей Мёртвого моря, считающихся одним из источников формирования представлений раннего христианства.
Замечания о вере апостола Павла
Бог сотворил неверующих в желании утвердиться в абсолютности святости.
Насколько Павел верил, что он проповедует «подлинное слово Божие», а не своё видение его? Напрямую он почти нигде не утверждает, что «передаёт» слово Божие, но, скорее, говорит о своих особых полномочиях в проповеди его, данных через «Видение».
«Бог и мир» стали разделяться не только в гностицизме, но и в христианстве (может быть ранее него) по мере отдаления его от иудаизма.
Этот дух разъединения – общее настроение общественного духа эпохи начала нашей эры, его нравственных образцов, перемещаемых от мира природы – тварного мира в надмирные сферы божественного. Бог отделился от космоса, стал ему враждебен. Точнее, он стал иным, самостоятельной и самодостаточной сущностью.
Человек стал «временно» проживать в этом мире, проходя своего рода испытание на «пригодность» к дальнейшему существованию в высших мирах в качестве своей идеальной сущности.
Для гностицизма Бог и Мир – это две несоприкасающиеся сущности. Бог принципиально идеален и непознаваем и не может быть творцом грешного мира. Мир – творение низшего принципа – Демиурга.
Павел отрицает «Закон» Моисея, гностики – закон Космоса (силу, власть). Т. е. для всех витает дух отрицания «порядка» («закона»). Тому же следует и евангельский Иисус: «Не мир принёс я вам, но меч» и т. д. «Закон» отрицается как фактор внешнего «надчеловеческого» принуждения. Но ощущается потребность его замены внутренней мотивацией к признанию необходимости, тем не менее, придерживаться какого-то порядка, объявляемого новым, высшего происхождения, освящаемым высшим авторитетом надмирового уровня, т. е. божественным абсолютом. «Необходимость» по отношению к порядку переходит из «внешнего» качества во «внутреннее» («по убеждению» – К. Маркс). Его всеобщность («Объективность») переходит в видимую локальность («Субъективность»). По крайней мере, в сознании субъекта ее приложения.
Говоря о скором уходе из «мира», Павел готов покинуть его не оглядываясь, без сожаления: его («мира») роль как подготовительного этапа уже сыграна. Бог ждёт нас!
Сам он уже обрёл «Внутреннего Бога» путём отказа от веры в самодостаточности самого себя, в обретении arête – добродетели. Высшая добродетель отныне для него – упование на Господа, признание абсолютности этой зависимости. Ср. с признанием греками рока, судьбы. Для него его судьба – Господь, определяемая предопределением. Личность перестала быть личностью как самодостаточной сущностью. Бог одаряет благодатью только «своих».
«Прозрение» Павла, очевидно, было воспринято им через образы «смерти» («забвения») и последующего «воскресения», отождествлёнными им со смертью и воскресением Христа. С темой, ставшей психологической основой его поведения (негативная доминанта, которую он сумел превратить для себя в позитивный мотив своего существования). В