Владимир Рудинский

Вечные ценности. Статьи о русской литературе


Скачать книгу

нам хочется отнести к числу самых лучших в русской поэзии.

      Дебри ты, Зафна, собой озарила!

      Сладко с тобою в пустынных краях!

      Песни любови ты мне повторила,

      Ветер унес их на тихих крылах!..

      Голос твой, Зафна, в душе отозвался;

      Вижу улыбку и радость в очах!..

      Дева любви! – я к тебе прикасался.

      С медом пил розы на влажных устах!

      Единственное объяснение, какое нам приходит в голову, относительно несправедливого забвения и пренебрежения, которые окутывают имя большого поэта, каким Россия имеет все основания гордиться, это установившаяся рутина: во всех курсах литературы повторяются короткие стандартные фразы, не вызывающие у публики интереса, почти никто не читает книжку, которую вдобавок и достать нелегко; а многие, если бы прочли, испытали бы подлинное и высокое наслаждение, охватывающее душу при встрече с настоящей поэзией.

      Тем более жаль, что о столетии со дня кончины Батюшкова забыли; думаем, что мы выполняем свой долг, о нем напоминая.

«Возрождение», рубрика «Среди книг и журналов», Париж, ноябрь 1955 года, № 47, с. 138–141.

      А. Муравьев. «Путешествие по святым местам русским» (Москва, 1990)

      Можно приветствовать переиздание в Москве книги Андрея Николаевича Муравьева (1806–1874), современника и доброго знакомого Пушкина и Лермонтова, написанной превосходным языком наших классиков, какого, увы, теперь не видишь больше в печати, ни в России, ни за рубежом.

      Описание московских, киевских и новгородских монастырей и церквей, которые он посетил, ярко напоминает нам лишний раз о том, насколько православная вера тесно связана с русской историей.

      Приятно читать его рассказ, проникнутый теплым благочестием и искренним монархическим чувством.

      Жаль только, что он, говоря о живых еще архиереях, священниках, иногда и сановниках, укрывает их имена за инициалами, теперь для нас не поддающимися разгадке.

      Другое, о чем остро жалеешь, пробегая его строки, это – участь всех упоминаемых им святынь в страшное советское время; вещь, о которой – и думать не хочется!

      Муравьев, глазами своей эпохи, беспокоится порою, что-то или иное древнее здание разрушается и недостаточно тщательно сохраняется. Но тогда-то врагом было только движение неумолимого времени, а не руки людей (если большевиков можно все же именовать людьми…)

      Отдыхаешь, однако, душою, погружаясь в картины нашего прекрасного прошлого, периода еще далекого от надвигавшихся на нашу родину ужасных испытаний.

      Собранные в этом солидном томике в 800 почти страниц фактические данные драгоценны даже с чисто научной точки зрения; не говоря об умилительных переживаниях, какие внушат, без сомнения, верующим.

«Наша страна», рубрика «Библиография», Буэнос-Айрес, 11 июня 1994 г., № 2287, c. 2.

      Миф о Белинском

      Советская схема литературоведения гласит, – и без сомнения, многие в Эрефии в нее и доныне верят, – следующее: «Белинский был пламенный революционер. Известно, что Пушкин хотел его привлечь в свой журнал; ergo78 Пушкин был тоже революционером».

      Подлог