тонкостей, как «неудобно»! Они рады, когда боли исчезают!» – пояснил я Шнауцеру. «Действительно, немного помогло», – сыграл Шнауцер уже роль благодарного больного.
Главный врач походил всё больше на фельдмаршала Паулюса под Сталинградом, потерявшего свою Армию и сдавшийся в плен! Пришлось и ему отрабатывать своё право на существование! Он вёл уже десяток больных и ко мне относился с почтением, сказав, что с удовольствием хотел бы у меня поучиться гипнозу. Он понял, что я крупный специалист, а гипноз с EMDR (ДПДГ – десенсибилизация и переработка психотравмы движением глаз) очень хорошо сочетать. Через две недели «ушли» жалостливую танцовщицу фрау Роллике, трёх медсестёр, а за ними заботливую медсестру Доброх. Больных главврач Зауэр поделил между собой и врачихой фрау Пусбас. Таким образом, из «10 негритят» уцелел психолог Зибенкотен и бледная психолог, колеблющаяся фрау Мисс.
Вместо замглавврача фрау Пиппер, Шнауцер и Кокиш взяли на работу фрау Клизман – сорокапятилетнюю, долговязую в мятой, бывшей белой, небелоснежной кофточке, и такой же юбке, после того, как фрау Клизман пропустили через дымоходную трубу на крыше и опустили тут же в клинике! Она без перерыва гоготала прокуренным и, скорее всего, пропитым голосом, закатывая оловянные глазки, и кривя и без того кривой ротик! Клизман на конференции губки для важности надувала, образую как бы хоботок, тем самым, изображая глубокую мысль. Чувствовалось, что такой же хоботок у неё одновременно образовывался и на заднем конце! Бровки удивлённо двигались на продолговатом помятом лице! Слипшиеся, окрашенные в ржавый цвет волосы дополняли композицию! «Очень хотела бы с вами поближе познакомиться!» – подобострастно объявила мне Клизман. «Пиппер этого тоже хотела и вот теперь уже другая хочет!» – подумал я. «Много о вас наслышалась, про ваши таланты», – притворно похвалила Клизман. «Заходите в обед, кофе попьём», – предложил я. «Приготовь для «притворной» кофе, – объявил я жене, – Клизман к нам прётся!». «Ах, как вам хорошо, как я вам завидую! – завистливо произнесла Клизман. – Вас двое, семья, а я живу одна с сыном! О, какие у вас красивые таблицы по акупунктуре, и вы ещё, кроме того, и гипнотизёр! Аж страшно с вами, загипнотизируете ещё – хи, хи, хи! Ужасно хочу бросить курить!» – дыхнула Клизман перегаром. «И пить, наверное, не помешало бы!» – подумал я, глядя на помятый её вид. «Только пить буду продолжать! – как бы угадав мои мысли, твёрдо сказала Клизман. – Нужно вас пригасить в гости! – как будто кто-то ей это запретил, произнесла она. – А Шнауцер рассказал, как вкусно было ему у вас в гостях в Зигхайме! Я ведь тоже родилась в тех краях!». «Почти земляки, – согласился я, – только мы из Питера». «А я настоящая Pfдlzerin (пфальцерша – рождённая в Рейнланд-Пфальц)! – как (фарцерша – перд..ья) на идиш прозвучало. Но это еще не все, она к тому же оказалась слаба и на передний конец пищеварительной трубки: – Ich kein Blatt vor den Mund nehme (очень прямая, не держит лист «заглушку» перед ртом – недержание слов логорея)!» – означало это. «Некоторым