часть имени, δελής или ντελής14, являет ее стремительную, естественную натуру, напористость, символизирует собой сильное природное явление. Вторая часть имени, по мнению Сонье, напоминает излюбленную в народных песнях игру слов «χάρος/χαρά»15. Значение всего имени «колеблется между насильственной смертью и “дикой радостью”, которую в какой-то момент испытала Франгоянну, пытаясь задушить дочь Янниса Лирингоса»16.
Связь автора со своей героиней. Диалектика Франгоянну
Многие исследователи подчеркивают, что в «Убивице» голоса автора и главной героини иногда сливаются настолько, что читатель не всегда понимает, кому принадлежат формулируемые мысли. Так происходит в следующем пассаже17: «Что касается младшенькой, Криньо, пусть и ее Бог научит уму-разуму! Как бы там ни было, мать не собирается – у нее просто больше нет сил – так мучиться, чтобы ее сосватать, как она намучилась со старшей дочерью. Но я вас спрашиваю, и впрямь нужно плодить так много девиц? А если они уже родились, стоит ли их растить?»
Осмелимся предположить, что в данном случае наблюдается именно совпадение некоторых идей героини и автора (отметим, что последнее никогда не имеет место в случае романа Достоевского, где автор имплицитно, но очень последовательно выражает свое несогласие с Раскольниковым). Конечно, это не значит, что Пападиамандис до конца оправдывает преступления главной героини, но до определенной степени он разделяет логику ее рассуждений и в форме утрированно зловещего сюжета пытается внушить читателю мысль о трагической безысходности женской доли.
По мнению М. Пери, героиня не является просто «объектом описания и обсуждения», она – «носитель идеологии, самостоятельный субъект»18. Это похоже на Достоевского, так как главная особенность русского писателя – идеологичность его персонажей: основу образа составляет идея, а человек является носителем не столько поступков, сколько идеи. Или, точнее, идея становится в нем поступком19.
В повести «Убивица» автор также всеведущ. В отличие от повествователя в «Преступлении и наказании», он выражает свою позицию менее эксплицитно, реже вмешивается в повествование. Рассмотрим несколько примеров, когда это происходит. Первый – в самом начале, еще до первого убийства, совершенного Франгоянну20: «Франгоянну уже несколько дней жадно поджидала, когда у девочки случится судорога – ведь тогда она точно не выживет, но, к счастью, этого не происходило».
Эта поразительная цитата не случайно находится в фокусе внимания исследователей. Еще до совершения всех преступлений автор, играя словами и опираясь на диссонанс «жадно» и «к счастью», уже вступает во внутренний конфликт с героиней и подготавливает читателя к мрачному развитию событий.
В том же ракурсе очень интересен следующий эпизод с Ксенулой. Когда будто бы благодаря пожеланию Франгоянну девочка падает в колодец, мы читаем следующее