только двадцать минут, а на самом деле четыре часа. Как будто остановилось время. Или идёт, но медленней, незаметно. Так, кажется, стоит в реке вода, отражая неподвижные кучевые облака, а на деле течёт, и нельзя в неё войти дважды…
Остановилось время, и, значит, сруб ещё горит.
Современное старообрядчество не осознаёт, каким сокровищем оно обладает, – особым опытом сбережения родовой памяти, подорванным у русских. Именно её, эту родовую память, пытается отыскать и обрести в романе «Белые гуси на белом снегу», вышедшем на излёте советских лет, почти забытый сегодня прозаик Елизар Мальцев. Немало написавший о колхозной деревне, он задумался о собственных семейных истоках. На стене сельского дома в комнате он видит «прикнопленные» репродукции из «Огонька». Среди них – «Боярыня Морозова» Сурикова. «Сколько раз в жизни – и мальчиком, и юношей, и совсем недавно – я задерживался перед этой картиной в Третьяковке, но ни разу мне не подумалось, что боярыня Морозова имела отношение к жизни моих далёких предков, а значит, и ко мне». Он понимает вдруг, что без исторической памяти нет и народа, и ему самому предстоит «держать экзамен перед этой непреложной истиной». Филолог окрестит этот художественный приём мудрёным словом «введение экфрастического сюжета». Толпа вокруг саней с жидкой соломенной подстилкой, где сидит опальная старообрядка, раньше писателю казалась безликой. Но теперь он замечает, что в ней нет равнодушных лиц. Какой-то попик глумливо похохатывает, лицезрея чужое унижение, кто-то зубоскалит, слегка хихикает, просто ухмыляется, но больше сочувствующих: застыл на месте странник с котомкой, всплеснула руками барышня, а рядом, прижав ладони к груди, склонилась в молчаливой скорби её подружка, «и уж совсем не случайно оказался здесь босоногий юродивый.., он единственный из всей толпы отвечал боярыне двуперстным крещением». За розвальнями бежит мальчишка, оставляя глубокие следы в снегу. Он изображён спиной к зрителю.
Последний абзац первой части «Белых гусей…» мне хочется выписать. «Я жадно смотрел на этого подростка, месившего валенками снег, на левый рукав его полушубка, слишком великий для его малой руки, и мне уже казалось, что это я сам бегу за санями, пытаясь хоть одним словом выразить свою жалость опальной боярыне, бегу в своё прошлое, чтобы отыскать потерянный след нашего древнего старообрядческого рода. Ведь если без памяти о прошлом нет памяти о настоящем, то кому в блужданиях и потёмках откроется истина?»
Герой осознаёт, сколь значима родовая память, которая вмещает в себя нераздельно не только собственную историю с её личной оценкой, но всю историю народа. Так каждый должен представить себя этим мальчишкой, бегущим за собственной Историей, которую увозят на санях, отыскать и осмыслить созидательное чувство родства с событиями далёких уже веков. Этот путь в прошлое у каждого свой, он начинается с чувства, с осмысленного переживания, с сердца. Лишь через это открывается правда и таинственное сродство ушедших и будущих поколений. Не бойся быть русским, ты у себя дома.
Во дни сомнений,