есть место для молитв за победу сербов. Это Успенский собор Кремля. В письме, как и во многих своих служебных записках, писатель увлёкся и сделал экскурс в историю. Вообще ему было свойственно уходить вглубь времён, чтобы объяснить или найти ответ на вопросы современных событий.
«В последней четверти XIV века одновременно Сербское царство пало под ударами мусульманской орды на Косовом поле, а Русской земле, уже полтораста лет томившейся под игом такой же мусульманской орды, воссиял дар освобождения на поле Куликовом <…>.
Вскоре по падении Сербского царства к нам в Москву приехал серб Киприан, ставший митрополитом всей Русской земли. Он привёз с собой из разрушенной его родины множество книг и во всё время, когда он пас православную Русскую Церковь, неослабно работал о восстановлении в ней погибнувшего просвещения. Киприан Сербин был восстановителем русского просвещения. Такого деятеля дала нам <…> Сербия, и мы за это одно уже в долгу у неё, не говоря даже о той помощи, которую сербы направили нам во время Петра Великого во всех войнах против Турции»47.
Мощи Киприана Сербина покоились в Успенском соборе, на правой стороне у алтаря возле медного шатра, устроенного при царе Михаиле Федоровиче для ризы Господней. Из Сербии это только один русский святой, подчеркивал Мельников. У его мощей нужно молиться за добровольцев, уходящих «на братскую помощь сербам» (отметим, что это напрямую относится к «сокровищу» «Молитва»).
Какой русский не любит быстрой езды? А какой русский сейчас, сходу, как писатель, вспомнит об этом святом, знает о нём?
На житиях и христианских преданиях (И.С. Тургенев противопоставлял их сказке) воспитана была Лиза Калитина из «Дворянского гнезда».
Незамеченным оказался спор вокруг её образа в начале ХХ века. Кстати, от него тянется ниточка и к Мельникову. Поэтому я немного отступлю, чтобы рассказать о нём.
В сентябрьском номере «Богословского вестника» за 1902 год философ и церковный писатель Михаил Тареев опубликовал статью «Типы религиозно-нравственной жизни»48. Он рассматривал героев отечественной литературы. Первая группа характеризуется преобладанием «земного». Это люди, которые «при религиозном настроении с различною степенью силы, иногда значительной, живут всецело мирскою жизнью, во всей полноте её страстей, интересов и целей. Религия в их жизни – это одно из ценных средств достижения земных целей…». Сюда попал Патап Чапурин. В прокрустово ложе Тареевской типологии со всей сложностью того характера, который создал Мельников, он не вместился. Богослов ухватился только за то, что хотел в нём увидеть. Мельниковский характер – не только быт, но также психология и философия, сложная совокупность, сложнейшее отражение русского миропонимания. Да что один герой, и самого писателя понимали (и понимают) однобоко. Я солидарен с точным замечанием Измайлова: «Его романы появились уже тогда, когда русская критика оскудела. Большинство критиков не рассмотрело ничего кроме внешних