на улицу, а там солнце зимнее светит, снег белый искрится. Настоящая божия благодать, сразу на душе легче стало. Однако полное облегчение испытал, только когда пришли в церковь. Кажется, никогда так искренне не молился и не просил у Господа защиты для своей дочери Лизы.
Помнится, спросила она у меня, верю ли в чудесную силу этой бабушки, мог бы сам к ней обратиться? Ответил тогда уклончиво, не стоило отрицать очевидного факта. По-видимому, эта старушка действительно многое умела.
Каждый взрослый человек волен делать свой выбор и решать, куда ему следовало идти. Это не мой выбор. Слишком часто мы принимаем на веру новые истины. Доверяемся и открываем свою душу, а потом надеемся и ожидаем чуда.
Жизнь научила меня просить помощи только у Бога, но делать все самому и никогда не надеяться на скорый результат, в жизни многое стоило большого труда. Всегда помнил, что силу для этого мне давала моя вера..
– Что же, так и будешь ездить сюда, Лизонька? – спрашиваю ее. – Ведь ты уже привыкла ко всему этому и, мне кажется, совсем потеряла волю. Теперь всегда будешь искать Анну Ивановну возле себя.
– Нет, папа, я так совсем не думаю и приеду сюда не скоро. По крайней мере, в ближайшее время не планирую этого. Но мне так иногда хочется услышать от нее добрый и мудрый совет, – Лиза широко улыбнулась, сверкнув ровными красивыми зубами..
Павел Андреевич закончил свой рассказ, и мы вместе продолжили смотреть на догорающие угольки. Они теперь все больше тускнели и покрывались седой патиной пепла. Время неумолимо шло дальше. В соседней комнате настенные часы били двенадцать, их глухие звуки плыли по пустому темному дому и сообщали нам о начале нового дня…
Сиреневая аллея
Художник Шиловский отодвинул к стене мольберт и задумался. В общем, неплохо сегодня получилось. Пожалуй, здесь можно было добавить еще немного белил для изображения солнечного блика. Натюрморт с букетом сирени у окна, бегущие узоры тени занавесок на дощатом некрашеном полу. Все это было написано крупными размашистыми мазками, через которые сквозили участки белого грунтованного картона. Гроздья кудрявой сирени на картине художника выглядели размытыми цветовыми пятнами, но стоило сделать несколько шагов назад, как все они чудесным образом соединялись в одно красивое изображение. В это время ветер со стуком форточки ворвался в комнату. Тишина качнулась, дыхнуло близким дождем и молодой зеленью. Настоящая живая сирень стояла в вазе на прогретом солнцем подоконнике и выглядела поникшей, ее листья были похожи на повисшие носовые платки. Теперь сирень жила только на его картоне…
С давних пор Шиловский взял для себя правило в начале летнего сезона рисовать на даче натюрморты с букетом сирени. Все это он потом часто дарил своим гостям. Такие занятия тренировали глаз и руку, заряжали художника особой энергией, позволяли настраиваться для работы над серьезными живописными полотнами.
Собратья по цеху говорили, что творчеству Шиловского характерна