Рождение человечества. Начало человеческой истории как предмет социально-философского исследования
ее собственного развития и развития науки в целом. Этой большой, хотя и всецело предварительной задаче мы посвятим полностью первую часть нашего исследования.
2. Далее, во второй части, прежде чем приступить к решению задач, непосредственно приближающих нас к заявленной цели, нам потребуется решить еще одну – сопутствующую – предварительную задачу. А именно, нам нужно будет разобраться с некоторыми особенностями понятийного и терминологического аппарата палеопсихологии Поршнева, который нам необходимо будет принять для решения наших задач.
3. Затем, уже непосредственно для продвижения к намеченной цели, нам предстоит собрать и представить примеры интердикции в животном мире. Нам придется провести частичный анализ этого явления, чтобы раскрыть его общую тенденцию в эволюции видов.
4. Также мы должны будем уделить достаточно внимания интердикции у человека, сохраняющейся в качестве подосновы человеческой психики, и выявить ее существенное отличие от проявлений интердикции у животных.
5. Нам необходимо будет подвергнуть критическому анализу оригинальную антропогенетическую теорию С. Н. Давиденкова (1880–1961) – отечественного генетика и невропатолога, основоположника клинической нейрогенетики, объяснение ритуала которого с точки зрения невропатологии мы предполагаем взять на вооружение. Ритуал мы предполагаем как первую форму социальности.
6. Следующей нашей задачей станет фиксация основных особенностей трудовой деятельности первобытного человечества. Мы приведем новые аргументы в пользу теории «инстинктивного труда» в начале человеческой истории.
7. Наконец, опираясь на полученные в ходе решения этих задач результаты, мы представим серию эскизов реконструкции качественного скачка, т. е. перехода от интердикции к суггестии, от компенсаторной функции поведения к знаковой, от аутостимуляции к ритуалу, от биологического к социальному, от животного к человеку.
Как уже было сказано, в своих теоретических построениях мы опираемся на идеи Б. Ф. Поршнева, которые нам вместе с тем предстоит развить и дополнить. В приложении новейших (либо забытых, но вновь введенных в оборот за последнее время) данных к теории Поршнева для решения насущных вопросов социальной философии состоит научная новизна нашей работы.
Никто до нас еще не рассматривал историю вопроса о начале человеческой истории: простое перечисление имен ученых, употреблявших это словосочетание, причем в другом смысле, очевидно нельзя считать таким рассмотрением. Никто не исследовал понятие интердикции, разработанное Поршневым для обозначения нейрофизиологического явления, лежащего в основе перехода от первой сигнальной системы (рефлексов) ко второй (речи), и тем более не связывал это явление с онтогноссеологи-ей (идеальным свойством познаваемости материального мира). Никто не рассматривал полузабытую антропогенетическую теорию классика отечественной нейрогенетики С. Н.