столичной принцессы красиво реяли на ветру. Хотя если будут просто уныло свисать, как грязная тряпка, меня тоже вполне устроит.
– Благословляю! – прикрикнула я и добавила едва слышно: – Демон вас всех раздери.
Утро пришло поразительно быстро, отвратительно рано и выдалось неприятно дождливым. В комнате царили грязно-серые сумерки, по оконному стеклу змеились дорожки воды и на подоконник натекли холодные лужицы. С наступлением дурной погоды в замке враз похолодало. В купальне, где стоял запах тяжелой влажности, и вовсе хотелось закутаться в одеяло.
Закрывшись в кабинке, я досчитала до пяти, шустро скинула одежду и повесила на гвоздик. Охапка немедленно упала на каменный пол. Пришлось, сжав зубы, зацепить заново. И так три раза. Почти зарядка для ленивых, зато согрелась. Справившись с непослушными шмотками, я повернула кран, готовая к водопаду, но из лейки в стене потек скудный ручеек воды, назвать горячей которую можно было с большой натяжкой. Пикантная прохлада придавала мытью проворности и выбивала из сознания остатки дремы. Наскоро вытершись, я натянула на влажное тело платье. От холода зуб на зуб не попадал.
Общежитие еще досматривало последние сны. Без спешки я постирала мантию и кое-какую одежду, повесила на перекладины в сушильный шкаф с поддоном на дне и круглыми отверстиями в деревянных стенках, через которые с помощью магии дул горячий воздух. Вообще, для адептов в хозяйственном крыле имелась прачечная, но она стоила четверть сорима за стирку, а денег у меня было в обрез. Да и обслуживать себя я была приучена с детства. У тетки Надин особенно не забалуешься. Хочешь кашу, а не остатки вчерашнего жирного рагу из таверны, – свари, желаешь опрятное платье – постирай и погладь.
Когда в младшей школе у нас начались уроки по бытовой магии, первым делом я освоила заклятье немнущейся ткани. По какой-то мне совершенно непонятной причине его считают несерьезным и детским, но оно нечеловечески облегчает взрослую жизнь! По сей день активно пользуюсь и при случае всем советую.
Пока я разбиралась с вещами и сушила полотенцем волосы, этаж начал неохотно просыпаться. В коридоре заскрипели двери, в купальню потянулись сонные девицы разной степени растрепанности и окоченелости.
– Они обязаны пробудить в стенах живое тепло! Иначе мы все переселимся в лечебницу, – ворчала одна, зябко ежась перед каменной раковиной и пальчиком проверяя не обмораживает ли вода из крана.
– Ага, жди! – недовольно отозвалась другая. – Забыла, что в прошлом году дотянули до первых заморозков?
Купальню заполнял народ. Я вытащила из шкафа охапку еще сыроватой одежды, подхватила позвякивающую корзинку с косметическими флаконами и ретировалась в комнату, немедленно превращенную в сушильную.
До начала занятий оставалось достаточно времени, но на поклон к Армасу решила идти после завтрака, чтобы не портить аппетит. Всегда считала, что переживать даже десять минут нестерпимого позора лучше на сытый желудок. Иначе магистр отобьет аппетит этой своей невыносимой иронией, и я начну давиться куском булки, рыдая в похлебку.
Крепко