красный сгусток. Человек, сидевший рядом с водителем, с запозданием пытался достать пистолет, но стрелявший тотчас уловил его движение.
Бах. Бах. Бах.
Те, что находились в машине, больше не двигались. Голова шофера была откинута на спинку сиденья, нижняя челюсть отвисла. Сидящий возле него сполз набок, рука его бессильно упала. Красные сгустки на стекле – теперь их было уже несколько – медленно стекали вниз, оставляя размытый алый след. Шесть стальных пауков закончили плести свою паутину, и часть стекла осыпалась с тихим звоном, похожим на шелест.
Еще несколько человек, убитых и раненных, лежало на ступенях подъезда. Кто-то невнятно стонал, кто-то пытался отползти в сторону. Убийца бегло огляделся, на долю мгновения повернувшись ко мне лицом, вставил новую обойму, подошел и расстрелял в упор тех, кто еще подавал признаки жизни.
…А потом он увидел меня. Это было очень легко, потому что я вдруг оказалась не за деревом, за которым пряталась, а на открытом пространстве, стены домов сами собой отодвинулись, оставив меня одну, совершенно беззащитную. В руках у меня была тяжелая книга, и я уронила ее в лужу.
Убийца нахмурился и сделал шаг ко мне, но в следующее мгновение его ноги приросли к асфальту. Он пытался вырваться, однако асфальт держал его крепко, не давая пошевелиться. Он поднял руку с пистолетом, но тот неожиданно превратился в черную жижу и растекся в его пальцах.
Вдали густой вой полицейской сирены сверлил воздух, стремительно приближаясь. Через мгновение к ней присоединилась еще одна, и их нестройные голоса слились в заунывном, наводящем оторопь созвучии.
Лицо убийцы исказилось яростью, он отшатнулся и стал отступать, на глазах становясь все меньше и меньше. Мне стало ясно, что отныне я могу его не бояться, однако липкий страх все еще бродил где-то рядом, мешая дышать полной грудью.
Листы раскрытой книги, лежавшей в луже, намокли и свернулись. Мне хотелось увидеть, какая картинка была на покрытой водой странице, но в это мгновение я проснулась.
Солнце заливало мою постель. Квартира окнами выходила на восток, а лишнее тепло промозглой осенью всегда приятно. Я потянулась, зевнула и повернулась на бок. Солнечный луч лег на щеку, приятно лаская кожу.
Встать или подремать еще?
Ну да, чтобы приснился еще один кошмар, мелькнуло в голове.
А вставать тоже не хочется…
А может быть, кошмар больше не приснится? Кто-нибудь когда-нибудь обязательно должен был сказать, что один кошмар никогда не является дважды. Хотя я тут же вспомнила, что этот кошмар навещал меня уже не во второй и даже не в третий раз.
Впрочем, мне уже не хотелось спать. И потом, меня ждала работа.
Вздохнув, я выбралась из кровати и первым делом задела стопку газет, которая лежала на стуле. Почему на стуле, спросите вы? Потому что на столе она лежать никак не могла. На столе громоздятся обрывки тканей, подушечки с иглами и булавками, распечатки страниц модных журналов столетней давности с фотографиями платьев неземной красоты, наброски выкроек и, самое главное, куклы. На сегодня кукол было семнадцать,