толшен, – ответил он спокойно, кивнув на Дом Советов, впервые за последние дни светящийся огнями. – Они не ферят. Не поферили, что это всё… Они остаются. Значит, я с ними. Я толшен. Я ещё там нушен. А фы ухотите. Пошалуйста. Скоро откроется метро. Ухотите. Пошалуйста.
Юля колебалась ещё несколько секунд.
– Хорошо, – сказала она наконец, – мы пойдём. Как только откроется метро.
– Потошти, – вдруг окликнул её собеседник. – Мошно тфой телефон? Пошалуйста. На всякий случай. У меня никофо польше нет ф Москфе.
– Конечно, – отозвалась девушка, – записывай…
– Спасипо, – ответил Юозас, – я тепе опязательно позфоню. Если останусь шифой.
…Николай, Юля, Андрей и Матрёна Петровна зашли в метро, как только оно открылось, и были дома около половины седьмого утра четвёртого октября.
Окно горело всю ночь – Ольга Алексеевна не спала.
Скрипнул ключ в замке.
– Слава богу! – всплеснула руками Ольга. – и, осмотрев мужа и стоящих за его спиной дочь и её друга, продолжила упавшим голосом, – Коля, а где же Артём? Разве он был не с вами?
– Его вообще не было с нами, – удивлённо ответил Николай, – я думал, он дома…
– К… как не было? – в ужасе произнесла побледневшая мать.
…Искать Артёма поехали те, кого не было в центре в воскресенье – Ольга и Аня Ермишина. Участникам вчерашних событий было лучше остаться дома – общим решением двух квартир стало не подвергать опасности ещё и их.
Центральные станции метро были закрыты, и чтобы попасть в район Красной Пресни, женщинам пришлось потратить несколько часов.
С автомата на Новом Арбате Ольга звонила домой, пытаясь перекричать доносившуюся со стороны Пресни канонаду. Но дома Артём не появлялся.
Зеваки толпились на Смоленской набережной – это была ближайшая точка, куда можно было пройти, минуя кордоны ОМОНа и внутренних войск.
А на мосту стояли танки, направив орудия на здание, где уже горели верхние этажи.
Аня подобное видела только в кино.
На парапет набережной влез высокий парень с бутылкой шампанского в руке.
– Ура! – надрывно крикнул до боли знакомый голос. – Залп!
Одновременно с заложившим уши выстрелом орудия из бутылки вылетела пробка и, описав в воздухе дугу, исчезла в серой воде Москвы-реки. Зритель был уже выпивший, его качнуло в сторону, но он, с трудом удерживая равновесие, спрыгнул на асфальт, однако бутылку из руки не выпустил и опрокинул себе в рот пенистую жидкость.
Они не виделись два года, но Аню словно ударило током.
– Максим… – растерянно произнесла она вслух.
Отец её дочери обернулся, но сделал вид, что не узнал её.
– Давай следующий залп! – уже визжал он, обращаясь к не слышавшим его танкистам. – Дави красно-коричневых, ау!..
Ближе гражданских не подпускала милиция.
– Пропустите!.. – кричала Ольга Алексеевна, пытаясь пробиться через кордон. – У меня ребёнок там!.. Ребёнок!.. Десять лет… Люди вы или кто?
Щиты ОМОНа оставались плотно сомкнутыми.
Артёма