Ничего нового не узнали, только разговор с Настей, которую спрашивали последней, получился каким-то странным. Когда Кирилл спросил, не видела ли она, кто украл птицу, она поглядела на него с удивлением и сказала:
– Украл? Я думала… – Настя вдруг замолчала и стала оглядываться по сторонам.
– Что ты думала? – спросил Кирилл.
– Н-нет, ничего, – неуверенно пробормотала девочка, – я просто не знала, что её украли.
Больше ничего от неё добиться не удалось, но Вовке Настины ответы показались подозрительными. Он сел на скамеечку и стал думать. Зачем Настя вертела головой, как будто кого-то искала в комнате? И, судя по её растерянному виду, не нашла.
Но ведь все дети были в комнате, кроме… Кроме того, кого в это время вызвали на прививку.
И это был… вернее, была, вспомнил Вовка, Ира Сорина, Иринка-Соринка, как прозвал её всё тот же Колька Брыкин, та единственная девочка, которая захотела вчера управлять птицей.
Вовка решил пока не делиться своими подозрениями с Кириллом. Один раз он уже ошибся, хватит. Надо сначала всё проверить, и Вовка знал, как. Ира жила в соседнем, через двор, доме, и из окон его комнаты был отлично виден её подъезд. Если она действительно украла птицу, то непременно захочет запустить её. Надо только набраться терпения и понаблюдать за подъездом.
Ждать пришлось недолго. Едва пристроившись у окна, Вовка увидел, как из двери выскочила Ира с полиэтиленовым пакетом в руках и тут же нырнула в соседний подъезд. Через полчаса она вышла и придержала дверь, пока оттуда не появилась женщина, катящая перед собой инвалидную коляску. Мальчик, сидевший в коляске, был года на два старше Вовки. Вся компания направилась к пустующей хоккейной коробке посреди двора.
Ира вышла на середину площадки, вынула из пакета знакомую коробку и уверенными движениями собрала птицу. «Наверное, дома тренировалась», – подумал Вовка. Через минуту птица взмыла в воздух и сделала несколько кругов над полем. Потом Ира передала пульт мальчику.
Вовке захотелось поближе взглянуть на того, ради которого Ира решилась на кражу. Он вскочил, побежал в папин кабинет и достал из ящика стола тяжёлый двадцатикратный бинокль. Пришлось положить на подоконник несколько книг и пристроить бинокль на них, чтобы изображение не прыгало перед глазами.
Когда Вовка наконец оборудовал свой наблюдательный пункт, мальчик уже вполне освоил управление птицей и неотрывно следил за её всё более плавным и уверенным полётом. И на его лице, приближенном мощными линзами, было написано выражение такого восторга и счастья, какого Вовка ещё не видел никогда и ни у кого. Как будто этот мальчик, неспособный передвигаться даже по земле, вдруг обрёл крылья и сам теперь кувыркался в ясном весеннем небе.
Этой ночью Вовка долго не мог уснуть. Никогда раньше он не оказывался перед таким трудным выбором. Кирилл – его друг, и он должен всё рассказать ему. С другой стороны, он понимал, что этому незнакомому мальчику птица несравненно нужнее, и отобрать её у него будет ещё хуже того, что совершила Ирка. Когда он заснул,