описывал их автомобиль, – но очень скоро с ужасом понял, что все это выглядит совершенно по-детски, наподобие того исполненного с год назад «концерта», звучавшего тогда для него не хуже и не менее драматично, чем Чайковский, но позднее оказавшегося просто набором бессвязных звуков.
Ребенок просто не может увидеть разницы. Это все равно что быть дальтоником или предпочитать комиксы Фразетты старым шершавым картинам с изображениями стогов сена и французов в весельных лодках.
Взрослые, конечно, могли бы сказать, что Лампи и Дэрил нехорошие парни. Ну и черт с ними, со взрослыми. Кут, дружище, можешь пожить у меня в гараже – это совсем рядом; ничего особенного, но там есть кровать и холодильник. И ты сможешь подработать у меня на разборке автомашин.
И говорил вроде бы совершенно искренне.
А потом – бах! – удар отшвырнул его за мусорный бак, и грубые руки вывернули его карманы, сорвали со спины рюкзак, и аккуратно сложенная одежда разлетелась по грязному асфальту, а еще через мгновение Кути остался один в темном переулке и, стараясь всхлипывать как можно тише, запихивал свои вещи обратно в порванный рюкзак.
Стеклянный брусок улетел под бак, и Кути пришлось, буквально уткнувшись лицом в мостовую, залезть в узкую щель, чтобы вытащить его.
По крайней мере, он сможет вернуть его. И родители обязаны будут впустить его обратно. Он не задумывался о том, какое наказание может ему грозить, важно было только то, что он вскоре сможет очутиться в своей собственной комнате, в своей собственной кровати. Прошлой ночью он видел во сне, будто поступил в колледж и стал «Б. Н.»[4], и эти буквы в том сне значили что-то большее, чем просто «болван». Тот сон подтолкнул его (дурацкую!) решимость наконец-то воплотить свое (дурацкое!) намерение побега в реальное (дурацкое!) действие.
Хорошо бы больше не видеть снов.
Он оттолкнулся от бака и заковылял дальше по улице от одного беззвучного островка взбудораженного фонарного света к следующему. «Лягу в постель и отложу все до завтра, – беспомощно думал он. – Они могут подумать, что я переночевал в «Кортнис-хаус»[5] и… Нет. Разбитый бюст Данте незамеченным не останется. В общем, ладно – главное, пробраться в постель, а разбираться будем завтра».
Тротуар перед подъездной дорожкой к его дому был пуст – там не было мусорного бака. Это наводило на не самые приятные размышления. Наверное, мама с папой так разволновались из-за его отсутствия, что забыли выставить мусор. А может быть, они только что уехали на машине искать его, и он сможет…
Нет. Хромая по белой бетонной дорожке, ведущей к дому, он увидел в свете, падавшем из окон кухни, «Мерседес». И листья персика, растущего справа от дома, были озарены желтым светом, а это значило, что в его спальне тоже включена лампа.
«Черт, – подумал он с отчаянным вызовом. – Черт, черт, черт, и плевать, кто об этом знает. По крайней мере, полицейских машин нет. Пока нет».
Он тихонечко обошел по траве гараж, занимавший северную часть дома.