действия – он метнулся влево, левая рука схватила подрывную машину – эспандер и сжала ее, за спиной хлопнуло, выворачивающий душу вой осколков вплелся в какофонию звуков. А сам он, схватив правой рукой пистолет, извернулся на земле, не вставая – и встретил пулей почти в упор наваливающегося человека. Бок резануло острой болью, человек упал на него, придавил к земле – но он умудрился далеко вытянуть правую руку и оставить ее свободной, на отлете. И сейчас он приставил пистолет к боку упавшего на него неизвестного и стал стрелять, он стрелял и стрелял раз за разом, а человек странно хлюпал горлом и становился все тяжелее и тяжелее.
В отдалении грохнул выстрел. Тот самый. Потом – еще один. Потом – автоматные очереди прорезали лес. Много...
Нули не знал, сколько он так пролежал. Ему удалось все-таки спихнуть с себя тело неизвестного, он встал на четвереньки, мотая головой, как оглушенный бык.
– Дуарт ларт![16]
В паре десятков шагов от сержанта стоял худенький, одетый в старый натовский камуфляж паренек лет пятнадцати, на нем была черная шапка-пидорка, очень удобная, потому что ее можно быстро раскатать в маску. На шапке была повязка – UCK, – а в руках у подростка был старый «калашников», который он держал с уверенностью опытного солдата.
На них вышли албанцы. Крупный отряд UCK, больше двухсот человек, спас их, когда в живых оставалось только двое – он и Мартинсон. Снайпер напал на сержанта Гринберга точно так же, как на него напал его напарник. Они ошиблись в одном: снайперская пара, убив Саседо – один, видимо, отвлек, второй подкрался на расстояние удара ножом, – не отступили, а, наоборот, прошли вперед. И таким образом – оказались у них за спиной. Они просто смотрели не туда.
Убив Гринберга, неизвестный снайпер взял его винтовку – с комбинацией ночного и оптического прицела – и начал стрелять. Никто не ожидал огня со своей же позиции. Если бы не отряд УЧК – и он бы лег...
Неизвестного, которого он застрелил – перевернули, раздели по пояс. Усиленная рота UCK держала периметр.
Неизвестный был худым, жилистым, метр семьдесят, не больше, ростом. Следы ранений – шрамы на груди, на плече, было заметно, что человек воевал и не раз попадал в полевой госпиталь.
На плече была татуировка – парашют, короткоствольный автомат Калашникова на фоне строп и надпись на русском «ДМБ-88».
Командир отряда УЧК – бородатый, нервный, жилистый – рассмотрел татуировку, потом встал и плюнул мертвецу в лицо. Это было командой для остальных – телохранители командира бросились на мертвого, как по команде, принялись с остервенением пинать тело неизвестного, выплевывая сквозь зубы злобные ругательства.
– Что происходит? – спросил Нули через переводчика, худощавого, чисто выбритого парнишку, учившегося в Тиране и понимающего английский язык, – такие были в каждом отряде, они должны были по наступлении D-day[17] передавать разведывательную информацию в штаб группировки вторжения и наводить на сербов натовские авиаудары и артиллерийские удары, работая за передовых корректировщиков