с легендарным рогом, Зовом Мечты… пожалуй, с моей стороны это было бы проявлением чудовищного гибриса.
– Гибриса?
– Это от древнегреческого слова «хюбрис», которым называли непомерную гордыню, излишнюю, необоснованную самоуверенность. Этот порок в свое время погубил немало великих людей. – Каирпре снова понизил голос до шепота: – В том числе, как мне говорили, твоего деда.
Я окаменел.
– Ты имеешь в виду… Туату?
– Да. Туата. Самый могущественный волшебник из всех, известных жителям Финкайры. Единственный смертный, которому было позволено посетить Мир Иной, чтобы посоветоваться с Дагдой – и вернуться живым. Но даже Туата был подвержен гордыне. Именно она в конце концов послужила причиной его гибели.
Цветущая Арфа внезапно показалась мне тяжелой, как камень, и ремень, на котором висел волшебный инструмент, больно врезался в плечо.
– Как он умер?
Каирпре наклонился ближе.
– Я не знаю подробностей. Никто не знает. Мне известно лишь, что он переоценил собственные силы и недооценил самого страшного прислужника Рита Гавра, одноглазого огра по имени Балор[5].
Произнося это имя, поэт содрогнулся всем телом.
– Но давай поговорим о более приятных вещах! Друг мой, расскажи об Арфе. Насколько я понимаю, тебе удалось быстро возродить Темные холмы, если ты уже спустился сюда, на равнины.
Я неловко переступил с ноги на ногу, ощупывая узловатую верхушку посоха. Я потер кончиками пальцев бугорки и бороздки набалдашника, и вокруг разнесся аромат смолы хвойного дерева, напомнивший мне о женщине, которая всегда, сколько я ее знал, была окружена благоуханием цветов и трав. Настал момент сказать Каирпре о том, что я собирался сделать. И о том, что я оставил недоделанным.
Набрав полную грудь воздуха, я зказал:
– Я не закончил порученную мне работу на Холмах.
У него дыхание перехватило от неожиданности.
– Не закончил? Случилось что-то непредвиденное? Ты столкнулся с трудностями, какими-то опасностями? Боевые гоблины блуждают на свободе?
Я покачал головой.
– Если у меня и были трудности, то их причиной явился я сам.
Каирпре внимательно смотрел на меня, и его глаза напомнили мне два бездонных колодца.
– О чем ты говоришь?
– О том, что существует нечто гораздо более важное для меня, чем возрождение природы. – Я взглянул поэту прямо в глаза. – Мне нужно найти мать. И доставить ее сюда, на Финкайру.
Во взгляде Каирпре вспыхнул гнев.
– Ты собираешься подвергнуть всех нас опасности из-за детской прихоти?
У меня пересохло в горле.
– Каирпре, не говори так. Я обязательно закончу свою работу. Обещаю! Но мне просто жизненно необходимо увидеть ее снова. И как можно скорее. Неужели я прошу слишком многого?
– Да! Ты ставишь под удар всех жителей острова.
Я попытался сглотнуть ком в горле.
– Элен бросила ради меня все, Каирпре!