это отпугивало, к тому же Зинта держалась до того просто, что кавалерам это казалось пресным. Чрезмерной застенчивости в ней не было, но не было и того, что называют «изюминкой».
Она не пыталась притворяться другой, чем на самом деле, зато очень любила читать книжки про тех, кто на нее не похож.
Лекарей в Апне хватало, но Тавше не над каждым из них простерла свою длань, и кое-кто завидовал удостоенным. Было бы чему. Прервать чужую жизнь, пусть даже человек, истерзанный затянувшейся агонией, сам об этом просит, та еще привилегия. После своего первого раза Зинта несколько дней ходила как потерянная. Хотя это совсем не то, что настоящее убийство: просто рисуешь в воздухе острием ритуального кинжала руну, которая на миг вспыхивает бледным отсветом, – и дух свободен. Того, кто полон сил и хочет жить, этим способом в серое царство Акетиса не спровадишь, и все равно двадцатитрехлетней лекарке было тогда не по себе. Теперь-то уже привыкла. А если пропускаешь через себя целительную силу богини, самочувствие после этого такое, словно весь день таскала мешки да по дороге еще и падала под их тяжестью – кости и мышцы ноют, перед глазами плывет, и вдобавок зверски хочется есть.
Сегодня ей пришлось дважды зачерпнуть божественной силы, чтобы подлечить загноившиеся раны у детей, пострадавших от когтей Шуппи-Труппи. Эти раны исчезнут сами собой, если тварь будет убита, но добрые маги до сих пор не преуспели. Поговаривали, что в скором времени мерзкую шестирукую обезьяну по крайней мере изгонят за пределы людского мира и новых жертв больше не будет.
Когда Зинта, пошатываясь от слабости, вернулась для ежевечернего отчета в лечебницу, старший лекарь, пряча в пышных пегих усах злорадную усмешку, отправил ее на лекцию. Он эту девчонку недолюбливал, поскольку его богиня особой милости не удостоила, невзирая на седины и заслуги. В придачу его задевало то, что Зинта разговаривает с ним без завлекающих ужимок, не в пример другим молоденьким лекаркам. Пренебрегает!
Она попросту не имела привычки кокетничать, но такая мысль ему в голову не приходила, хотя он считал себя человеком, не впустую пожившим на свете и изрядно проницательным.
В помещении с беленными известкой стенами и разномастными стульями, пожертвованными в городскую лечебницу в разное время разными лицами, чтец-просветитель из Отдела Добромыслия рассказывал о преимуществах коллективного мышления перед индивидуальным. Зинта изо всех сил старалась не уснуть: она все это уже слышала не единожды, работников лечебницы загоняли на такие полезные мероприятия каждую восьмицу.
– …Считается, что некоторые древние маги, жившие в мире Сонхи сотни тысяч лет назад, могли раскалывать горы, поднимали на море гигантские волны, заставляли парить в воздухе каменные глыбы величиной с дом. Наши маги, объединившись, делают силой коллективного разума то же самое!
Стул попался шаткий, с коварным норовом – задремав, Зинта чуть не опрокинулась. Вот был бы стыд.
– …Да, да, сохранились