Она не без труда выдернула из-под Женьки помятую булку с маком. – Что рюмочкой?
– Каблуки, – одними губами проартикулировала Женька. – Туфли к платью подбирает.
– Сейчас никто на рюмочках не носит, не модно, – проходя мимо, вставила Раиса. – На шпильках лучше…
– Конечно, ноги ломать по нашим российским колдобинам, – тут же парировала Татьянка.
– Зато они с длинными носами, – вставила Женька.
– Это что, вот эти современные, длинноносые Буратино? – ужаснулась Татьяна, картинно хватаясь за грудь. – Фуй, уродство! Вот скажи же, уродство! – апеллировала она ко всем сразу и ни к кому в отдельности: – Ну, хочется тебе повыпендриваться – надень лыжи и пройдись по улице. Гораздо больше эффекта будет.
– …носок узкий, вроде как итальянские, тут даже лейбл какой-то есть… погоди-ка, сейчас прочитаю… ой, да ладно… они такие все белые-белые, а впереди… – продолжала тарахтеть Ниночка на том конце провода.
– А колодка устойчивая? Ты их как следует примерила?
– Ой, Женечка, колодка просто прелесть! Я в них влезла, теперь вот даже вылезать не хочется. Геночка говорит…
– Твой Геночка ни черта не смыслит в обуви, – безапелляционно заявила Женька.
– Почему же это он ничего не смыслит? – тут же оскорбилась Ниночка.
– Потому что, кроме самих модельеров, ни один мужик ни черта в этом не смыслит, – весьма резонно заметила Женька не допускающим возражения тоном. – Они на тебе? Потопай ногами! Потопала? Не слышу… ага, вот так-то лучше… Что? Что продавец говорит? Что ты топотишь, как стадо мамонтов? А ты его спроси, ему туда нашу Валентину не прислать? Она одна ему заменит не то, что стадо мамонтов – всю мезозойскую эру[1]! – Женька подождала, когда Ниночка осадит наглого продавца. – Теперь пройдись. Пятка не съезжает?
– Татьянка, где булка с маком? – кричала с другого конца комнаты Верочка.
Татьянка размахнулась и зашвырнула булку вместе с пакетом в самую гущу толчеи.
– Отлично, а теперь повернись. Как это куда повернись? Вокруг себя повернись, балда! – продолжала командовать Женька. – Подойди к зеркалу, посмотри общий вид. Ты в платье? В каком? В том, лиловом? С глубоким декольте? А поверх платья что? – Женька шепотом выругалась, прикрыв мембрану ладонью, закатила глаза, потрясла головой, и только после этого вернулась к разговору: – Оно же тебе совсем не идет! А где твое оранжевое, в разводах? Что? Не влазишь? Растолстела? Мороженого с тортами меньше трескать надо…
– ???
– …да-да, вот-вот… Ладно, возьмусь я за тебя, ты у меня быстро дойдешь до состояния сухофрукта.
– Да кому это надо? – возмутилась Татьяна. Она на правах подруги стояла рядом и прислушивалась к каждому слову. – Пусть ест, что хочет и толстеет, как вздумается. А эти мужики совсем озверели. Насмотрелись всяких шоу от Кутюрье, там же, на этих подиумах одни воблы дефилируют – суповой набор на выезде, – Татьянка презрительно хмыкнула, – так что нормальные