неописуемое страдание»101. При всей кажущейся расплывчатости это на самом деле очень точное определение. Скука так или иначе не поддается определению, потому что ей не хватает позитивизма, который характеризует большинство других феноменов. По сути дела, ее можно определить как отсутствие чего-то, как отсутствие персонального смысла. И если мы обратимся к хайдеггеровскому анализу скуки, то поймем, что эта потеря смысла человеческого бытия имеет аналогии с чисто животным существованием.
Скука и новое
Мартин Дольманн утверждает, что скука – это состояние эмоциональной ущербности102. Такая характеристика относится прежде всего к ситуативной скуке, когда что-то специфическое или отсутствие чего-либо специфического приводит в состояние уныния. Что ж, в таком случае следует уточнить, что причиной скуки могут стать и переизбыток, и недостаток эмоций103. Экзистенциальная скука, напротив, может возникнуть на почве скудости опыта.
Проблема заключается в том, что мы пытаемся преодолеть эту скуку бесконечной погоней за новыми, более сильными ощущениями, вместо того, чтобы со временем приобрести опыт. Выходит, мы полагаем, что мы должны самоутвердиться, не ведая скуки, словно мы справимся с этим чувством, заполняя свое существование некими импульсами. Когда человек с головой окунается в нечто новое, появляется надежда, что это придаст индивидуализирующую функцию и окрасит жизнь персональным смыслом. Но все новое быстро устаревает, и надежда обрести персональный смысл никогда не сбывается, а если и сбывается, то, как правило, лишь частично. Новое очень скоро становится рутиной. А потом становится ясно, что «тоска всегда та же самая, что из-за тоски все просто невыносимо, поскольку существуют лишь псевдоразличия между объектами и мыслями»104, как писал Пессоа. В песне «Естественная жизнь тинейджеров» Дэвида Боуи есть строка: «Все то же старье в новой упаковке».
Поздний модернизм обратился к моде как к принципу, а мода, как пишет Вальтер Беньямин, «это вечное возвращение нового»105. Мода – один из важнейших феноменов, и кто-нибудь из представителей современной философии еще, возможно, посвятит ей отдельное фундаментальное исследование. Мода до сих пор не стала предметом фундаментального интереса философии106.
Мы живем в мире, в котором мода считается важнейшим принципом, и, следовательно, у нас появляется все больше стимулов, но мы также все более подвержены скуке; у нас больше свободы и, соответственно, рабства, больше индивидуальности и больше абстрактной безликости. Индивидуальность в моде заключается в том, чтобы перещеголять других, но в то же время вряд ли эта цель может стать смыслом существования. Как считает Георг Симмел, здесь существует такая же связь, как между ведущим и ведомым107. И тот, кто избирает для себя негативное отношение к моде, чтобы решительно ее отвергнуть, например чтобы быть немодным, так же привязан к моде, потому что определяет собственный стиль лишь как отрицание моды.
Явление моды, строго говоря, нуждается не в том, чтобы быть качественным, а в том, чтобы быть