обогатиться. Слишком быстрых очень часто увозили тогда на кладбище… Я зарабатывал свои копеечки, когда их собиралось достаточно, тратил то с Натальей, то с Верой в более-менее пафосном кабаке. Я почти перестал читать, много времени проводил перед теликом или за компьютерными играми.
Когда Руслан пригласил меня в Москву, я слегка воспрянул духом. Взял с собой десяток любимых книг, перевозил их с одной квартиры на другую, но не открывал. Было не до них. Правда, в Москве я узнал о существовании Чака Паланика, Уэлша, Рота, Уэльбека. Их книги раздражали и провоцировали взбунтоваться против существующих, не очень старых, но уже незыблемых норм.
Бунт клокотал во мне, но не прорывался наружу. Я ходил по Москве, сидел на работе с непроницаемым лицом, а внутри был Американским психопатом – мысленно я убивал своих убогих коллег, разрывал на куски прохожих, насиловал тупых сучек и глотал человеческую кровь.
А потом, на похоронах одноклассника Жени (его убили во время борьбы за сеть мобильной связи «Волга-плюс»), я встретил Наталью. Мы вспоминали прошлое, грустили по нему и пришли к выводу, что тогда нам было лучше всего, и решили пожениться… Со второй бывшей подругой я давно потерял контакты и не искал путей их восстановить.
В апреле две тысячи третьего года мы отметили свадьбу в нашем родном городе и уехали в столицу на подаренном родителями Натальи «Форде» в снимаемую мной «однушку». С год жена прошуршала в секретаршах в одном крупном банке, а потом неожиданно (для меня, по крайней мере) скакнула в руководители секретариата. (Видимо, тогда-то ее и выделил из всех этих поджарых самок нынешний любовничек.)
Прожили мы вместе почти три года, постепенно покрываясь теплым жирком семейной размеренности. Утренний кофе, работа, созвоны, планирование вечера, кинотеатры в выходные в первой половине дня и клубы, кабаки или спектакли вечером. Сервисный осмотр машины два раза в год, поездка в Париж вскоре после свадьбы и воспоминания об этой поездке годы спустя. Короткие туры в Хургаду и Прагу. Нечастые мои алкогольные срывы, нечастые Натальины истерики. Осень и декабрь две тысячи пятого были совсем спокойными и мирными. Мне показалось тогда, что мы окончательно увязли в уютной тине, а Наталья, оказывается, нашла себе настоящего (или представившегося ей настоящим) мужика и готовилась порвать со мной, наверное, выбирая момент… Может, и мобильный оставила на виду, чтобы я залез в него, прочитал и все понял…
Зря я психанул тогда, нажрался и нажил себе кучу проблем. Хотя наверняка это имело смысл – и обочина подмосковной трассы, чуть не отрезанная нога, украденные документы, больничные койки… Наверняка судьба дала мне какой-то знак. Скорее всего, дала знак, что нужно задуматься и изменить жизнь. Отношение к жизни.
Вот такими мыслями была забита моя голова в те дни. Я обсасывал их, пережевывал в мозгу с такой тщательностью, с какой могут только лежачие больные или осужденные на одиночное заключение.
Я то и дело включал или телевизор, или компьютер, но