в Железнодорожном (Москву тогда еще не мог себе позволить, а точнее – глупо экономил на всем). После первой зарплаты съездил домой; были тяжелые разговоры с подругами… О существовании друг друга они, естественно, не знали, и каждой я обещал, что, как только у меня все наладится, заберу ее к себе. Терять любую из них было тяжело, но в то же время подсознательно я, кажется, уже тогда считал, что теперь это бывшие мои девушки, что у меня начинается новый этап, на котором появятся новые подруги. К сожалению, спустя несколько лет я вновь связался с одной из них и получил неприятностей по полной программе…
Из Железнодорожного перебрался в Южное Чертаново, а затем постепенно все ближе к центру – Коньково, Новые Черемушки, Хорошевка, и в конце концов стал, пока осторожно, подумывать о покупке двушки в приемлемом (то есть не совсем уж у МКАДа) районе.
Я знакомился с девушками, но отношения с ними заканчивались очень быстро (о чем я, в общем-то, не сожалел, – тех, к кому почувствовал бы нечто вроде любви, среди них не попадалось).
Вскоре после меня в Москву переехала Лиана, невеста моего одноклассника Максима, а затем и сам Максим (он по знакомству устроился редактором новостных выпусков на «РТР»); появились приятели, деловые партнеры, с которыми иногда пропускали по несколько рюмочек… В общем, знакомых в столице было немало. Но со своей бедой я мог побежать только к Руслану, несмотря на то, что мы в последнее время довольно часто конфликтовали по работе.
Руслан был старше меня на три года, и тот давний переход от сгнившего социализма к некой иной форме жизни ударил его больнее, чем меня и моих сверстников. Мы учились в одной школе, и я помню Руслана учтиво-деятельным, в отутюженном, синем, под вид школьной формы, но отличающемся от нее качеством материи, самим покроем костюме; Руслан носил на лацкане комсомольский значок, который выглядел крупнее, чем у других.
Руслан откровенно делал карьеру (в искреннюю ретивость комсомольцев девяностого года как-то и тогда не очень верилось), стремился наверх. В десятом (тогда выпускном) классе он стал членом горкома комсомола, а как только поступил в университет, подал документы в партию. Но тут грянул путч, партия вместе с комсомолом провалились в задницу; старшие товарищи, вовремя (в период кооперативного движения) получившие доступ к бизнесу по комсомольской линии, Руслану не помогли, и он в те месяцы выглядел очень подавленным. Ходил на лекции, сдавал зачеты, иногда, кажется, по привычке, пытался поактивничать, но кто-нибудь из юных демократов что-нибудь вякал в его адрес, и Руслан сразу сникал.
Впрочем, не ждать долго и тупо возвращения прежнего мироустройства у Руслана ума хватило. К октябрю девяносто третьего он уже был далек от политики, все силы вкладывал в учебу, писал в областные и городские газеты статьи об экологии (модная тогда тема), постепенно набирая очки в журналистском сообществе, а в свободное время – осторожно, правда, – пытался открыть бизнес вместе со мной, своим братом Максимом, Женей, другими полуподростками.
Но