были второй нелепостью. Как человек мог жить, будучи ими окруженным? Невыносимо, если взгляд то и дело натыкается на сплошную стену деревьев. Конечно, он тоже любил и знал лес, но это не был сплошной лес, когда можно пробираться много дней и не видеть степи. Субедей был убежден, что в лесах живут только ущербные люди.
Урусуты не видели звезд над головой, вернее, видели их, только выйдя из жилища. Крыши их домов не имели верхнего отверстия, открывавшегося в небо. Они не ели конины и не умели делать кумыс… Ложась спать, раздевались…
Но даже не это было самым неприемлемым для Субедея. Урусуты… мылись! Они заходили в маленькие юрты, сложенные из бревен, в которых на горячие камни лили воду и пар стоял такой, какой бывает только поверх котлов с похлебкой или из носика чайника, и там обливались горячей водой и даже хлестали друг дружку прутьями. Субедей даже не поверил, услышав рассказ о таком изуверстве, и в первом же взятом городе, куда попал, потребовал показать такой дом. Как назывался этот город? У этих урусов такой дурацкий язык… Про-не-секе… Были еще города, но Субедей не удостоил их посещением. А вот этот маленький темный дом с большим очагом, камнями и чаном для воды запомнил надолго.
Как человек может смывать со своей кожи что-то? Это сильно ослабляет его. Сам Субедей с тех пор, как его мать родила, не мылся в жизни ни разу. Полководца совершенно не смущало большое количество вшей, когда уж сильно доставали, распоряжался, чтобы привели пару наложниц, и те терпеливо выбирали противных насекомых с тела и из одежды. Но вымыть при этом голову или даже просто умыться ему не приходило на ум. Да и зачем? Жир с рук можно слизать или вытереть об одежду, нос прочистить в полу халата, а остальное Субедею не мешало вовсе.
Убедившись, что урусы действительно ослабляют себя вот этим постоянным мытьем, он только порадовался.
Но сейчас мысли Субедей-багатура были далеки от ущербной привычки урусов, он думал о монгольском войске. Что-то подспудно не давало ему покоя. Монголы двигались по льду большой реки, на которой стояла Елисань, со скоростью никуда не торопящегося пешего воина, надо было дать время подтянуться обозам. Сзади обозы охраняла легкая конница числом в две тысячи всадников, этого достаточно, чтобы отпугнуть всех желающих урвать свой кусок награбленного и защитить обоз от возможных нападок разбойников-одиночек. Оставалось только дождаться, пока задние догонят. Бату велел им поторопиться, но не идти ночью, чтобы не рисковать, все же земли чужие, а вокруг лес. Охрана обозов достаточно сильна, что же не давало покоя полководцу?
Первыми двигались, конечно, разведчики. Их сотни без конца кружили по округе, выглядывая любую опасность и определяя путь. В Елисани и вокруг набрали достаточно еды и людям, и коням, потому юртаджи пока не имели надобности рыскать по окрестностям в поисках пищи. Следом за разведкой двигались боевые тумены Бату и самого Субедея, это элита, тяжеловооруженная, закованная в латы конница, у которой лошади защищены не