Глеб.
…………
…на вокзале в Орджоникидзе… когда этот чухан к ним в ресторане подошёл… на бабу Сашкину посмотрел… сказал, что в морду ей даст… она, бедная, посерела лицом… а Сашка сидел и молчал… тут Глеб встал… нож в кармане нащупал… вытянул плоско вдоль ноги… заховано в ладони… чтоб лишние не узыркали… открыл его за спиной… лезвие в рукаве спрятал… и стал обходить стол… но там им не дали… много народа было… отошёл мужик… и Глеб сел обратно за стол… всё летело внутри… знал, что это только начало… а евоная походная дура начала смеяться из-за ножа… Глеб даже не обиделся… она ж про то ни в кость не рубит… а когда вышли на улицу – тот чухан ещё с одним ждали у выхода… сцепились впотьмах… Глеб сразу ударил ножом, и тот завыл… похоже, в руку… в кость пришлось, но глубоко всадил.
…………
…в Грозном к ним осетин приклеился… была тяжёлая вязкая драка на задах лабаза промеж поломанных судьбой деревянных ящиков… и никого вокруг… Глеб упорно соображал, как его по-быстрому положить… если сейчас какой осетинов дружок объявится, то ему (Глебу) будет быстрая хана… осетин бил и бил сильно… пока не рухнул Глеб… об ящики, обитые железом, морду себе в клочья изодрал… скрепил кишку… поднялся… и ёбнул осетина ящиком с полного замаха… так что тот (ящик, не осетин) на щепки разлетелся… а Глеб вслед за ящиком этим куда-то мимо вперёд полетел… носом в тару… тут уплыло всё… а потом уже не было осетина… и его походная дева волокла Глеба по земле… как куль… платком с морды кровь вытирала… то ли осетин ему так дал, что башка поехала… то ли он своим ходом обо что-то ёбнулся.
…………
…и как однажды далеко в море заплыл… а когда повернул к берегу, вдруг усталость такая навалилась… совсем сил не стало… руки и ноги больше не слушались… и вдруг совсем полная немощь упала на него… сладкая немощь… не хотелось ни превозмогать, ни бороться… а вот от всей этой поверхностной херни плавно уйти тихим и покорным листиком в воды эти, случившиеся вокруг (сладость-то какая!) …плавать там тайно и подводно… приблудным околодевшим топляком… китовые гулы слушая… ничего не мог поделать с собой… так захотелось бросить всё навсегда… все малахольные береговые делишки… и больше не барахтаться… истому эту… истому небытия ощутить… пришлось палец до остервенения кусать… до крови… чтоб какие резоны на заднем плане засифонили… совсем не боялся тогда смерти… ну ни капли… знал, что должно там, за занавеской, ещё что-то быть… ибо если всерьёз, то ведь ни один человек смерти не боится… то есть боится, но как-то не так, как боялся бы абсолютного конца.
…………
…а под Рязанью их на свадьбу зазвали… уж третий день свадьба шла… парнишка-жених вконец пьяный и умученный за столом еле сидел… клонился всё… молоденькая невеста… жена уже (третий день) …его поддерживала и выпрямляла… оглядывалась