от них, – скривилась Олеся.
– А… Знаю. Меня туда работать звали. Хорошо, что не пошла, хотя они все равно закрылись.
– А что случилось? – нахмурился Женя. По спине пробежал холодок.
– Фиг знает, – пожала плечами мастер маникюра. – Прогорели, наверно.
– Да неужели, – фыркнула Олеся, – Я думала, такое гуано никогда не потонет…
Весь день выдался на удивление неспокойным. После Насти в парикмахерскую повалил народ, и все, как назло, без предварительной записи и с причудами: женщина с тремя тонкими волосинами на голове, которая хотела локоны, как у юной Шакиры, дедок, возмутившийся ценнику, череда черноволосых девиц, желающих получить пепельный блонд. Женя проявил чудеса коммуникабельности, спокойно и на пальцах объясняя, почему невозможно перекраситься в белый за раз и остаться с волосами. В какой-то момент Жене показалось, что он уже не просто жестикулирует, а пытается показывать кукольный театр, где его правая рука играет подвергающийся эпическим испытаниям волосяной фолликул.
Домой Женя вернулся усталым, но крайне довольным собой. Несмотря на поздний час, Юли не было, судя по жуткому, отдаленно похожему на «Луч солнца золотого», вою из ванной, отец принимал душ. Мама прибиралась на кухне.
– Лер… Мам, а Юля еще не пришла? – озадаченно спросил Женя.
– Нет, – буркнула Лера и махнула рукой в сторону холодильника, где на дверце висела угрюмая записка «Буду в 1:20».
Женя несколько секунд завороженно глядел на злые буквы, написанные так, словно Юля хотела порвать бумагу, изо всех сил нажимая на ручку.
«Черт, теперь ясно, куда делась ненависть из хардкора», – Женя озадаченно почесал подбородок.
– Тебе не кажется, что Юля в последнее время изменилась… – Женя понял, что «изменилась» не совсем нужное слово, и поспешил объяснить: – В смысле, она стала совсем невыносимой.
Лера перестала оттирать стол и посмотрела на сына.
– Не кажется, это так и есть.
– Не думаешь, что надо вмешаться… Психолога пригласить.
– Серьезно? – Лера зло засмеялась, и в этом смехе Женя уловил нездоровые истеричные нотки. – Ты после психолога исчез из дома на неделю. Я даже помню точную формулировку в твоем письме: «не желаю давать ковыряться у меня в душе грязными руками»… Всего пять лет прошло, а теперь ты сам про психолога втираешь… Какая ирония.
– Ладно-ладно! Я просто предложил, – Женя поднял руки и изобразил, что сдается. – Я просто волнуюсь. Юля совсем странная стала, может, у нее проблемы…
– Юля – подросток, – Лера включила воду в раковине, чтобы сполоснуть кружку, и дисгармоничный вой в ванне сменился визгом, но Лера и ухом не повела. – Если ты думаешь, что Юля странная, то вспомни себя. У меня было то же самое… ну, может, на пару лет раньше… В шестнадцать я уже тебя родила… Даже не знаю, считать это кульминацией возрастного кризиса или первым шагом к взрослой жизни… – Лера задумчиво повертела тряпкой и продолжила, никак не пояснив возможно обидное для Жени откровение: –