задрожавшими от страха пальцами.
Молодой полицейский захотел поддержать ее и наигранно весело сказал:
– А вы переживали, что он вас ведьмой считает. Вот видите, не считает он вас ведьмой!
Женщина облизнула пересохшие губы и суетливо закивала скорее собственным мыслям, чем собеседнику.
– А кого же тогда?
Глава 1
Женя открыл дверь квартиры и впустил сквозняк. Бросив ключи на тумбочку, он потянулся, стащил с себя свитер вместе с футболкой и кинул их прямо на пол. На ходу снимая носки, Женя зашел в свою комнату. Перед уходом он наводил порядок, поэтому царящий бардак был достоин воспевания в эпосе. Вещи были раскиданы, словно их доставили сюда самосвалом, зато все шкафы, полки и тумбы сверкали стерильной чистотой, а на частично вымытом подоконнике тухла мокрая тряпка. Женя с грустью посмотрел на кровать, заваленную мятыми распечатками, картами, советскими справочниками, проводами и торчащей из-под всего этого одеждой. Задумчиво шмыгнув носом, он отправился спать на диван в гостиную.
Уходя из дома, он был преисполнен сил и желания веселиться, галопом перемещаясь из одной шумной компании в другую. Сентябрь в Питере всегда был насыщен событиями: выставки, фестивали, вечеринки с участием кого-нибудь культового и широкоизвестного в узких кругах шли одна за другой. Еще на исходе первого вечера в этом тусовочном марафоне Женя верил, что не захочет возвращаться домой как минимум сотню лет и сможет прекрасно восстанавливать силы мелкими перерывами на сон, сворачиваясь клубком где-нибудь за диваном в очередном отчаянно напоминающем бомжатник арт-пространстве. Как оказалось, он серьезно переоценил свои способности. Не прошло и недели, а Женя притащился домой в объятия теплого пледика с одним-единственным желанием – побыть одному в тишине.
Женя окуклился в пыльный флис и, предвкушая блаженство, лег. Блаженство не торопилось давать о себе знать. Женя нахмурился и, не открывая глаза, перевернулся. Потом еще, но уютно устроиться никак не получалось. Собственный скелет казался на редкость неудобным. Ко всему прочему, ему стало прямо необходимо именно вот сейчас подсчитать, сколько времени он гулял. День и ночь слились в единое целое, а память отчаянно путалась в показаниях.
Двое суток? Или уже третьи подходили к концу?
Сначала был подвальный клуб, потом еще один, потом дворы-колодцы Центрального района с подающими надежду поэтами, где он разбил одному из подающих надежду губу, отстаивая честь то ли Цветаевой, то ли Берджеса… Крыши… Женя начал потихоньку засыпать.
Воспоминания сменились чудаковатыми образами, переходящими в красочный бред, и вот-вот должен был наступить сон, но по закону всемирной подлости зазвонил телефон. Жене показалось, что сейчас он звучит особенно противно и дело отнюдь не в его восприятии, а в настырности звонящего, которая каким-то образом влияла на технику. Человек на том конце провода явно не хотел сдаваться