Юрьевич сделал несколько шагов и вдруг остановился. Его что-то насторожило.
Сбоку была дверь – дверь Ники – и из-за неё доносились какие-то приглушённые звуки.
– Что делает там эта несносная девчонка? – прошептал профессор. – Два часа ночи, а она не спит!
Он подошёл к двери и прислушался. Разобрать что-нибудь было невозможно, но профессор угадал тихий голос молодой девушки. Он тихонько постучался. Голос стих.
– Ника, – позвал Геннадий Юрьевич, – что ты там делаешь? Ты почему не спишь?
Мгновение спустя, дверь плавно отъехала вбок.
Это была комната биомеханической девушки, которую раньше звали Бионика; в её паспорте до сих пор стояло это имя, но в последнее время, даже Геннадий Юрьевич как-то свыкся с мыслью, что теперь его дочь зовут по-другому. Она хотела быть Никой. Вопреки ожиданиям, профессор Левандовский не стал противиться перемене имени, и постепенно привыкал называть своё создание так, как ей было приятно.
– Доброй ночи, па! – весело сказала девушка и улыбнулась.
– Вот мне вот это твоё «па»! – скороговоркой пробурчал Геннадий Юрьевич. – С тех пор, как ты вышла из комы, у тебя в мозгу что-то изменилось, и ты стала вести себя совершенно не так, как раньше.
– Но, может быть, это и к лучшему? А, па? – на последнем слове Ника сделала особое ударение, дразня профессора.
– Может-не-мо-ожет!.. Ты скажи лучше, чего это ты до сих пор не спишь? Ты знаешь, сколько времени?
– Два часа.
– Ну? А как же твои вечерние алгоритмы?
Ника засмеялась:
– Это уже давно в прошлом! – Она вдруг нарочно нахмурилась, скорчив злую гримаску и проговорила почти по слогам: – Я проснулась, потому что наступил новый день… Я засыпаю, потому что наступила ночь…
И она звонко расхохоталась, сидя на кровати, где рядом с ней лежала какая-то раскрытая книга.
– Что ты читаешь? – поинтересовался профессор, заметив книгу.
– Это «Одиссея» Гомера. – Ника схватила книгу и стала негромко декламировать: «Дочь светлоокая Зевса Афина вселила желанье в грудь Пенелопы, разумной супруги Лаэртова сына…» Ты не представляешь, па, как это интересно! Я уже читаю, как Телемах пытается натянуть лук.
– И сколько дней ты уже читаешь эту книгу? Почему я только сейчас об этом узнаю?
– Я читаю её уже двадцать минут.
– То есть, ты начала со средины, – утвердительно заявил Геннадий Юрьевич.
– Нет, я читаю с начала.
– С какого это начала? – не понял он.
– С самого начального начала! – засмеялась девушка.
– С первой главы?!
– Здесь не главы, здесь «песни».
– Да какая, к дьяволу, разница! Ты хочешь сказать, что прочитала почти до конца всю «Одиссею», написанную чёрте-каким-строчным ямбом, за двадцать минут?!
– Но я ещё не дочитала до конца! Тут ещё осталось… минут на пять. Если прочитать несколько раз.
– На каких пять?