роже и так же молча вернулся к костру, приглаживая по дороге густую седую шевелюру. Его изборождённое оспинами лицо казалось совершенно спокойным.
Дайрус облегчённо вздохнул. Марик предупреждал принца, что с бабой горя не оберёшься, требовал ссадить её на Птичьем острове – Дайрус отказался наотрез. Теперь вот приходится расплачиваться. Ему хотелось наказать Василя, чтоб другим было неповадно, но он не представлял, как поставить на место этих мерзавцев. Вмешайся он, кто знает, как поступит тот же Василь, за спиной которого не один десяток убитых еретиков-зарианцев и вряд ли меньше эктариан – он прошёл три войны. Хотя зубов у него во рту и впрямь почти не осталось, кусаться он умел. И не факт, что остальные поддержат Дайруса. К счастью, Марик сам решил вопрос, Дайрусу же лучше сделать вид, что он ничего не слышал. В конце концов, Мая того не стоит. Вон уткнулась в книжку, словно ничего не слышит. Дайрус вспомнил, что хотел проверить, о чём она пишет. Он протянул руку, рывком выхватив книгу из рук девушки. Мая вздрогнула, испуганно покачала головой. Она попыталась отобрать книгу – Дайрус упрямо оттолкнул её руку и громко прочёл вслух:
– «…мы всё еще плывём на север. Берега Сканналии не видны за горизонтом, мы держимся подальше от них, чтобы нас не заметили с береговых постов…» – Дайрус фыркнул: – Гляжу, ты внимательно слушала. Никогда бы не подумал. – Он перелистал пару страниц:
– «…родители так много говорили об этой стране, что мне кажется, будто я знаю о ней больше, чем все на этом корабле. Странно: я помню, чему меня учили, а вот папу и маму не помню почти совсем, хотя они умерли недавно. Не знаю, порадовались бы они, если узнали бы, что я возвращаюсь сюда…»
Дайрус с досадой смотрел на Маю:
– А меня уверяла, что ничего о себе не помнишь!
Мая молчала. Дайрус нахмурился и вернулся к чтению:
– «Не знаю, что бы я делала, если бы не встретила принца. Я не помнила, где мой дом, только знала своё имя. Он взял меня, чтобы я помогала его воинам общаться между собой, но, мне кажется, они друг друга понимают и без меня, я их боюсь. Принц Дайрус снова мучился от морской болезни, его рвало почти весь день, он совсем ослабел…» – Если бы громкий хохот не прервал чтение, Дайрус и сам бы остановился. Те неприятные мгновения он предпочёл бы забыть напрочь. Чёрт побери Маю с её писульками! Что ещё она там понаписала о нём и как она вообще посмела?! Если придётся покинуть Сканналию, он бросит девчонку тут!
Дайрус смял книжку в руках и швырнул её в огонь. Мая застыла, глядя на горящую бумагу, потом кинулась к костру. Дим перехватил её, удерживая, пока огонь пожирал свидетельство чужих слабостей. Мая не вырывалась, она прижалась к Диму и сквозь слёзы смотрела то на книгу, то на Дайруса.
– Между прочим, вышло получше, чем раньше, – встрял Сильвестр по прозвищу Монах. Он представлялся поэтом. То ли он сбежал из монастыря, то ли принял обет вести себя как монах, но прозвали его именно так. Он был довольно толст, почти лыс; его черты менялись