без предупреждения. В воскресенье. В 5 утра. Динка тем временем уже вовсю хозяйничала, отыскала турку и помолола кофе.
– У меня просто не было времени на такую ерунду! И потом, разве ты не рад меня видеть? Я всего на день.
Ник физически не мог радоваться после бессонной ночи и потому промолчал. Тем не менее, кофейный аромат немного сгладил его недовольство, и уже через пару чашек Ник был готов воспринимать поток сознания Динки. В семье между ними были безраздельно унаследованы по половому признаку отцовский «прагматичный ум» и мамина «оторванность от реалий жизни», как любил приговаривать их папа. Поэтому от Динки можно было ждать чего угодно. Мама же оправдывала непредсказуемое поведение дочери цыганской кровью своей бабки и меняющимся северным ветром. Сам Ник его никак не оправдывал, а про себя называл все нелепое, что случалось в жизни «эффектом Динки».
– Вчера вечером я обнаружила у себя в куртке записку с одним-единственным словом – там стояло твое имя, Ник! И вот я здесь.
– А откуда записка?
Ник по привычке расчесывал пятерней спадающие смольные локоны.
– Я же говорю: из кармана!
– Ну а в кармане-то она откуда?
– Это науке неизвестно! И более того, не важно.
Ник пытался соотнести в своем прагматичном уме два события.
– Записка и записка – приезжать-то зачем?
Динка вздохнула.
– Вот над этим еще придется поработать… В том смысле, что приехать надо, но вот зачем – это мы выясним по ходу.
Ну вот как с ней разговаривать?
– В конце концов, можно было просто позвонить…
– Можно. Но тогда бы там был указан еще и номер телефона, который я не знаю! … Классная чашка! Алисина!
Ник посмотрел на кофейную чашку, из которой сестра пила кофе, и какое-то время пытался понять, кто такая Алиса и что ее чашка делает у него на кухне. И тут понял, что речь о сказке Льюиса Кэролла: рядом с картинкой девочки был изображен кролик.
– Ладно… А все-таки что же мы будем делать?
Спросил Ник, пытаясь отделаться от мысли, что раньше эту чашку не видел.
– Для начала я должна убедиться, что тебе не требуется моя сестринская помощь.
– С чего ты взяла, что она мне понадобится?
– Ну так записка! Это же просто сформулированное Вселенной намерение, негласный крик о помощи.
– У меня все в порядке, уверяю тебя.
Ник выдавил из себя улыбку и, понимая, что Динка-то как раз может отличить искреннюю улыбку от вымученной, быстренько прикрыл ее чашкой, с излишним энтузиазмом проглотив весь оставшийся кофе. Сестра же вдруг повела себя совершенно неожиданно: вскочила и понеслась рысью в соседнюю комнату. Оттуда донеслось лишь: «А ну стой!». Ник побежал следом: неужели он не закрыл дверь и теперь их ограбят, изнасилуют и убьют? Посреди спальни стояла улыбающаяся во все зубы Динка – и действительно не одна: в объятьях она сжимала белого ангорского кролика. Ну, или не ангорского. Пушистого и ушастого.
– Почему ты не сказал, что завел кролика? Какой он