проверял почту? Может, он пытался связаться с тобой? Ты сообщил, что мы здесь?
Замечаю странный звук, похожий на свист высоко в небе.
– Ты это слышишь? – спрашиваю я.
– Всего лишь дождь за окном, – говорит Афра.
– Нет же. Свист. Там что-то свистит. Без остановки. Словно начинается песчаная буря.
– Здесь не бывает песчаных бурь, – отвечает Афра. – Только дождь или его отсутствие.
– Значит, ты не слышишь?
С обеспокоенным видом она кладет голову на ладонь. Хочет что-то сказать, но я перебиваю ее, засмеявшись:
– Сегодня день был холодный, но солнечный. А теперь идет дождь! Английская погода – совсем как спятивший человек! Может, ты выйдешь завтра погулять? Мы побродили бы по набережной.
– Нет, – говорит Афра. – Не могу. Я никуда не хочу выходить.
– Но теперь ты свободна, почему бы тебе не выйти? Больше не нужно бояться.
Она ничего не отвечает.
– На берегу мальчик построил удивительный замок из песка, целый город с домами и даже с небоскребом!
– Замечательно, – отвечает Афра.
Были времена, когда жена все хотела знать и выспрашивала, что́ я вижу. Теперь ничего не хочет.
– Нам нужно связаться с Мустафой, – говорит она.
Ненавижу темноту, ненавижу запах моей жены – это сочетание розовой воды и пота. Афра пользуется духами, перед тем как лечь спать: достает из кармана стеклянный флакон и наносит несколько капель на запястья и шею. В гостиной до сих пор ведут беседы другие постояльцы. Скрипят половицы – это поднимается марокканец, я узнаю его походку. Он по привычке останавливается. Сперва это кажется случайным, но есть в его движениях особенный ритм. Он проходит мимо нашей комнаты; я слышу, как по паркету катится стеклянный шарик. Мне знаком этот звук. Я подпрыгиваю с кровати и включаю свет. Вижу шарик Мухаммеда, направляющийся к ковру, поднимаю и смотрю стекло на просвет – его рассекает красная жилка.
– Что это? – спрашивает Афра.
– Просто стеклянный шарик. Ничего. Засыпай.
– Положи его на мою тумбочку, – говорит она.
Делаю, как она просит, и возвращаюсь в постель, на этот раз поворачиваясь к Афре спиной. Она кладет руку сверху, прижимает ладонь к позвоночнику, словно слушает мое дыхание. Я не закрываю глаз, потому что боюсь, потому что наступила
окутала нас с Афрой. Мы были у башни Баб-аль-Фарадж, в Старом городе. Ждали под деревом «тойоту». Рядом лежал труп мужчины. «Тойота» оказалась пикапом с выключенными фарами, металлическими решетками по бокам – в таких машинах обычно перевозят коров или коз. Мертвец лежал на спине, запрокинув руку над головой, – молодой, лет двадцати пяти, в черном свитере и черных джинсах. Афре я о нем не сказал.
Здесь мы встречались с проводником через границу.
Внезапно лицо трупа осветилось. Белое сияние то появлялось, то исчезало. В руке над его головой лежал телефон. У мужчины были карие глаза, густые брови. На левой щеке