достаточно, чтобы выжить здесь, но ни с кем, кроме меня, не общается. За все время она заговорила лишь с Анжеликой. Женщиной, из чьей груди сочилось молоко. Смогла ли Анжелика выбраться из леса?
– Что вы думаете о вашем жилье, мистер и миссис Ибрагим?
Люси Фишер с огромными голубыми глазами, спрятанными за очками в серебристой оправе, сверяется с бумагами, словно ищет там ответ на свой вопрос. Я пытаюсь увидеть в ней то, о чем говорил марокканец.
Вдруг она смотрит на меня тепло.
– Здесь очень чисто и безопасно, – говорю я, – в сравнении с другими местами.
Я ничего не говорю ей про эти другие места и определенно умалчиваю о мышах и тараканах в нашей комнате. Боюсь показаться неблагодарным.
Люси Фишер не задает много вопросов, но объясняет, что скоро нам предстоит встреча с сотрудником иммиграционной службы. Она поправляет на носу очки и мягко, но очень внятно заверяет меня, что, как только мы получим документы, подтверждающие наше заявление о предоставлении убежища, Афра сможет обратиться к врачу насчет боли в глазах. Люси Фишер смотрит на мою жену, точно так же сомкнув на столе руки. Это кажется мне странным. Затем она протягивает стопку бумаг. Пакет документов из Министерства внутренних дел с информацией, как подать заявление, о наших правах на получение убежища, о проверке политической благонадежности, деталях проведения собеседования. Я бегло просматриваю листы, а Люси Фишер терпеливо ждет.
«Вы имеете право остаться в Великобритании в качестве беженца при условии, что не можете жить в безопасности в любом регионе вашей страны, поскольку опасаетесь гонений».
– В любом регионе? – спрашиваю я. – Вы отправите нас в другой регион?
Люси Фишер хмурится, распрямляя прядь волос. Рот ее вытягивается в линию, будто она съела нечто противное.
– Вам следует упорядочить вашу историю, – говорит она. – Подумайте, что лучше сказать сотруднику иммиграционной службы. Убедитесь, что говорите связно и как можно более прямолинейно.
– Вы можете отослать нас обратно в Турцию или Грецию? Что в вашем понимании значит «гонения»? – говорю я громче, чем намеревался.
Моя рука вздрагивает. Потираю на запястье толстую красную полосу стянутой кожи, вспоминая острое лезвие. Лицо Люси Фишер расплывается перед глазами. Руки трясутся. Я расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки, пытаясь унять дрожь.
– Здесь жарко? – говорю я.
Она что-то отвечает, но я не слышу, вижу лишь, как шевелятся губы. Люси Фишер встает, на стуле нервно ерзает Афра. Из крана льется вода. Шумит, словно поток реки. Вижу металлический блеск, как от ножа. Люси Фишер закрывает кран и идет ко мне, вкладывая в мою ладонь стакан, затем подносит его к моим губам, будто я ребенок. Выпиваю всю воду. Люси Фишер садится. Вижу ее отчетливо, она напугана. Афра кладет руку мне на колено.
Трещат небеса, и льется дождь. Сплошным потоком. Даже хуже, чем на острове Лерос, с его пропитанной дождем и морем землей. Люси Фишер что-то сказала, но ее голос скрыт за завесой