теперь в лоб майора.
Внезапно конь под монахом насторожился, вскинул морду, и… Диего стремглав катнулся в сторону, и тут же раскаленная добела боль вырвала из него крик, а мигом позже он услышал грохот выстрела.
Вторая пуля с яростным визгом отколола кусок гранита в ладонь рядом с его затылком; каменная крошка засвистела во все стороны, выклевывая мох, чиркая скалы. Ухо слышало крик Мигеля, но было не до того: указательный палец майора уже дергал курок.
Оленебой плотно харкнул огнем и дымом…
Конь иезуита взвился на дыбы, точно прикрывая хозяина, но поздно: полчерепа вместе со взмокшим кровью капюшоном взлетели на воздух. Тело брата Лоренсо забилось, словно марионетка во власти бешеного кукловода; одновременно подковы коня выбили из камня искры. Ружье монаха, плавно описав дугу, полетело вниз, а вслед за ним, ровно подчиняясь руке сатаны, и дымчатый жеребец с распластанным по спине человеком.
Майор выронил ружье, подавляя крик: громада из мяса, копыт и металла летела на него.
Судорога мышц швырнула Диего на противоположную сторону уступа. Казалось, весь мир замер в неподвижности.
Удар гривастой массы тяжисто сотряс твердь. Рядом с майором с сыристым хлюпом лопнуло брюхо коня, вишневая квашня кишок хлюстнула багряным каскадом; уступ задрожал, кроясь в паутине трещин, послышался скрежет камней и глины: огромный пласт земли, уходящий ступенчатым клином к тропе, ожил, осел и вдруг стремительно, поднимая бурые облака пыли, сорвался вниз, увлекая монаха, коня и де Уэльву.
Андалузец уцепился за вновь образовавшийся край уступа, пальцы бороздили испревший мох, но влажная земля предательски продавливалась и крошилась, как гнилой сыр.
– Не-е-ет! Не-е-ет! – хрипел он. Взгляд лихорадочно метался: небо вдруг запрокинулось и ахнулось в бездну, а ввысь взлетела земля, косматая травами, грязная и немая, как отсеченная голова, поднятая за волосы палачом.
Глава 7
Диего слышал ритмичный грохот барабанов, тяжелую ступь пехоты и дрожь земли. Колыхались ряды штыков, река солдат бурно заполняла своими стальными волнами ущелье. «Сколько же их?! Сотни, тысячи, десятки тысяч! Боже, да это же инсургенты!» Он, точно ужаленный, дернул плечами,– боль псом укусила спину, ноги… Он застонал и разлепил глаза; вздох облегчения вырвался из груди – солдат не было; он перевел дух и с запозданием понял: в висках стучала и барабанила кровь. Он еще какое-то время пролежал на спине, глядя, как безоблачное небо затопляется золотом.
– Мигель… Мигель! – майор с трудом перевернулся, и… испуг ворвался в него, словно клинок.
Он лежал на крохотной ступени уступа длиной и шириной не более шести футов. Щуря глаза, Диего посмотрел туда, откуда сорвался – десять ярдов, не меньше. Глянул в них, в ущелье, и живот свела судорога. Майор отшатнулся к стене: голова кружилась, руки не слушались.
– Миге-е-ель! – он поперхнулся кашлем. Легкие горели, будто натертые перцем, на губах скрежетал песок. Левая штанина была тяжелой от крови и покрыта коркой земли.
Морщась