здравым смыслом и наблюдательностью, всегда сумеет о себе позаботиться. Буду с нетерпением ждать вашего возвращения и известий о ваших приключениях. Помните, вы обещали регулярно присылать телеграммы!
– Конечно, мистер Холмс, – сказала она, обрадованная непривычной похвалой, хоть и несколько раздосадованная напоминанием о телеграммах. Ну конечно, она будет посылать телеграммы. Она же сказала!
Итак, они доехали на поезде до Дувра, а там пересели на паром. Мэри взглянула на часы. Минут через двадцать они будут в Кале. Там нужно будет успеть на поезд до Парижа, и тогда у них будет достаточно времени, чтобы пересесть на Восточный экспресс. Не свериться ли с расписанием, которое она составила для себя? Оно лежало в поясной сумке. Впрочем, она и так помнила его наизусть: поезд до Дувра отправляется в 9:00, паром до Кале в 11:50, поезд до Парижа отправляется в 13:15 с вокзала Гар Маритим, следует через Болонь и Амьен, прибывает на Гар-дю-Нор в 16:15. Оттуда нужно будет добраться до Гар-де-Лест и сесть на Восточный экспресс – отправление в 17:30, прибытие через два дня, в 23:15, на станцию Вестбанхоф, чтобы это ни значило. Ниже, под расписанием, был записан адрес Ирен Нортон, который дал ей мистер Холмс, и будапештский адрес мисс Мюррей, указанный в телеграмме. Там же, в поясной сумке, лежали двадцать фунтов, которые она сняла в банке, после чего для миссис Пул на банковском счету Мэри, открытом три месяца назад для клуба «Афина», осталось всего два фунта. Доступ к этому счету имели они все, кроме Дианы: Диане она в денежных делах не доверяла. Может быть, не следовало брать так много? Но Кэтрин сказала Мэри, чтобы брала как можно больше, они с Беатриче как-нибудь проживут. Мэри еще раз мысленно все проверила и тут же почувствовала, что это глупо. Расписание не изменилось, денег не убавилось и не прибавилось – все это просто нервы.
Лучше сходить и посмотреть, как там Жюстина – то есть ее брат Джастин, как ее нужно теперь называть. Жюстина… то есть Джастин сказал, что предпочитает страдать в одиночестве, но ей, как любящей сестре, лучше все-таки убедиться, что с ним все хорошо. Когда она видела его в последний раз, лицо у него было совсем зеленое. Да, нужно оставить мысленную пометку в памяти, чтобы не забывать на людях: теперь это ее брат Джастин.
Она обернулась и бросила взгляд на дальний конец палубы – там была лестница, по которой ей нужно было спуститься вниз. На палубе было почти пусто: небо затянули серые тучи, из которых иногда вдруг начинал хлестать дождь, и почти все пассажиры сидели под крышей. Но там, на другом конце палубы… ей, кажется, знаком этот мальчик, что стоит к ней спиной и смотрит на воду поверх ограждения! Нет, не может быть. И все же спина была знакомая, и поза тоже – руки в карманах. А эти рыжие кудри под кепкой мальчишки-газетчика – как же их не узнать? Да и саму кепку она не так давно видела на Чарли. Мальчик ловко раскачивался вместе с палубой, словно прирожденный моряк. Ему не нужно было даже держаться за поручень.
Она подошла к нему через всю палубу, хотя держалась на ногах не так твердо, как он, и встала рядом.
– Глазам своим не верю, – сказала она.
– Почему это? – отозвалась