спасибо за то, что, уважив нас, вышел в этот зал. Наш Аксакал больше пятидесяти лет своей жизни посвятил служению нашему народу. Только недавно я дала ему слово не выступать с речью, но, что делать, нарушаю обещание, так как в этот вечер не сказать слово в честь юбиляра – грех. Вы меня, конечно, понимаете, друзья, мы за всё, за всё в долгу перед Аксакалом, всех нас он вывел в люди. Пожелаем ему долгой жизни и крепкого как сталь здоровья! С юбилеем Вас, Аксакал! На радость нам живите ещё долгие годы, будьте здоровы!
Шум, поднятый в честь юбиляра, крики «ура!», звон бокалов, здравицы заполнили зал. Не раз видевший такие поздравления Аксакал поднял обе руки, призывая зал к тишине.
– Спасибо, господа! Остальное излишне.
И на самом деле в шестидесятых – семидесятых годах каждое посещение начальством «низов», то есть районов, колхозов-совхозов, выливалось в торжества. Пора прекращать подобные празднества, мешают работать.
– Минуту внимания, – сказала Шура, пытаясь успокоить зал. – Наш Аксакал ещё и поёт изумительно красиво.
– Просим, просим! – подхватил зал.
– Просто умоляем!
– Осчастливили бы нас ещё раз.
Такого юбиляр не ожидал. Его песни все вроде уж спеты. Что делает эта молодёжь?! Он бросил любящий взгляд на Шуру, как бы с укоризной покачал головой.
– Ну тебя, Гульшагида!
– Одну только песню, какую сами пожелаете.
Аксакал посмотрел по сторонам, растрепал свои густые волосы, подумал немного, ладонями сжав подбородок, и расхохотался громким голосом.
– Тогда удивлю я вас. Мы в молодости так веселились. – И запел какую-то старую песню с непонятными словами:
Ай, шалышым, шалышым,
Көлгә пешкән калашым,
Сән кәлгәндә, Асабай, Асабай,
Тай суярмын, Асабай.
Ишек алдым шукыршык, шукыршык,
Шайтан казыган, Асабай, Асабай.
Икемез дә бер буйда, бер буйда,
Мәүләм язган, Асабай, Асабай.
Голос юбиляра был низкий и, несмотря на возраст, очень сильный, мощный, с красивым тембром. Пел он с большим чувством. Зал был пленён таинственностью песни. Мало кто понимал её смысл.
После пения зал, затихший на некоторое время в недоумении, придя в себя, снова начал шумно приветствовать Аксакала. А я сидел, боясь, как бы не обрушился потолок «Акчарлака».
Дорогой читатель. Эта песня и мне знакома. Я знаю историю, каким образом она запала в сердце юбиляра. В начале пятидесятых годов прошлого века в Казанской Высшей партийной школе учился некто Амир Шахназаров из Альметьевского района. Был на войне. Вернувшись с войны, с головой ушёл в работу. Благодаря своим способностям быстро вырос с колхозного бригадира до заведующего отделом райкома партии. Потом в Казани повышает знания. Слушателями партшколы были в основном семейные мужчины, а среди женщин преобладали оставшиеся из-за войны в старых девах или так называемые «соломенные» вдовы, не желающие себя обременять семейными узами. Хотя альметьевский парень был ещё холост, в