а иногда – просто больных или самообольщенных, обманывающих и себя, и других людей. И чем выше по положению человек, чем дальше он вследствие этого от жизни, чем больше, с другой стороны, внешние обстоятельства содействуют развитию в нем мистицизма, тем легче ему в своем мистическом экстазе поддаться обману и шантажу.
Обстоятельства и окружающая атмосфера всё больше и больше способствовали развитию в императрице болезненного мистического настроения. Несчастья государственного масштаба и несчастья семейные, следуя одно за другим, беспрерывно били по ее больным нервам: ходынская катастрофа; одна за другой войны (Китайская и Японская); революция 1905–1906 гг.; долгожданное рождение наследника; его болезнь, то и дело обострявшаяся, ежеминутно грозившая катастрофой, и многое другое. Императрица всё время жила под впечатлением страшной, угрожающей неизвестности, ища духовной поддержки, цепляясь за всё из мира таинственного, что могло бы ее успокоить.
Распутин был не первым «духовным» увлечением в царской семье. Раньше его на этом же поприще подвизался француз Филлип (гр. Витте сообщает, что Филипп, не могший получить во Франции звание лекаря, у нас, за «духовные» заслуги при Дворе, получил от Военно-медицинской академии звание доктора медицины, а от правительства чин действ. статского советника, после чего щеголял в военной форме (Витте. Воспоминания. Т. I. С. 246–247). Одновременно с Распутиным, пока тот еще не вошел в полную силу и не отстранил всех соперников, в царской же семье подвизался «блаженный» Митя косноязычный, издававший какие-то невнятные звуки, которые поклонники его «таланта» (среди них был тогда студент Духовной академии, ныне еп. Вениамин (Федченков), «прославившийся» во врангелевской армии) объясняли, как духовные вещания свыше. Во время Саровских торжеств в Дивеевской обители царь и обе царицы посетили «блаженную», а по выражению императрицы Марии Феодоровны – «злую, грязную и сумасшедшую бабу» (так выразилась императрица Мария Феодоровна в беседе со мной в Крыму 12 ноября 1918 г.), Пашу, которая при царе и царицах начала выкрикивать отдельные непонятные слова. Окружавшие Пашу монахини объяснили эти слова как пророчества.
Таким образом, Распутин не был первым, как не был бы и последним, если бы не разразилась революция. В этом заключалась главная трудность борьбы с Распутиным.
Приходилось бороться не столько с Распутиным, сколько с самой императрицей, с ее духовным укладом, с ее направлением, с ее больным сердцем, ни победить, ни изменить которые нельзя было.
Императрица, как я уже заметил, доминировала в семье. Весь уклад, весь строй жизни последней сложился по ее взглядам, по ее вкусу и дальше шел по определяемому ею направлению. Семья царская жила замкнуто, почти не общаясь даже с семьями императорской фамилии, избегая столь обычных раньше при Дворе развлечений и удовольствий: придворных балов, выездов и торжественных приемов, кроме самых неизбежных, в последнее время совсем не бывало. Жизнь царицы заполнялась главным образом семейными