а ты, похоже, мечтаешь переворачивать страницы истории, сын мой?
– Нет, но сражаясь одними словами, победы не одержать.
– Что ты этим хочешь сказать? – голос Мараффи дрогнул от беспокойства.
– Только то, что у нас, в Калифорнии, кроме трех десятков ржавых пушек ничего нет! Мехико далеко, безумно далеко… А русские… Нет, pater, я не хочу пугать вас,– Сальварес, тяжело дыша, подошел к чадящей треноге и затушил захиревший фитиль.– Я просто поделился своими недобрыми снами. Признаться, русских я остерегаюсь меньше, чем гринго. Первых так же мало, как и нас, вторые катятся с Севера словно великая варварская вол-на. Нам нужно суметь продержаться… Когда вспыхнет война с янки – а она придет, клянусь мечом Кортеса,– их удар будет ударом не растопыренных пальцев, а каменного кулака.
– Omne simile claudet125,– родимое пятно Мараффи стало темным, как раздавленная каблуком переспевшая вишня.– Opera et studio126, amigo, opera et studio. Другого пути у нас нет… Но всему свое время. Я понял тебя и передам твои слова Монтуа, будь покоен. А теперь скажи, нужны ли тебе деньги?
– Я просил денег не для себя, а для дела, падре…
– А я повторяю, сын мой,– отец Мараффи возвысил голос. Отблески пламени светильника дробились на камне стен, на соломенном петате, словно отблески ангельских крыл.– Я повторяю, нужны ли деньги именно тебе?
– Не скрою, нужны, но я предпочитаю их заработать.
– Ты уже заработал их,– лицо посланца посветлело.—Ты верно служишь нашему генералу.
– Да, я умею служить верно… тем, кто делает добро мне… и моему Отечеству.
– Так ты возьмешь деньги?
Сальварес услышал тяжелый шорох складок сутаны —ветер и листья, бросил взгляд на отошедшего к столу иезуита. Дроглая тень гладила его по лицу, уверенно, по-хозяйски отвечая на голос души.
– Да, я возьму их. Невесело быть бедным… Хоть я и сын губернатора… – Де Аргуэлло с дерзкой благодарностью взял протянутую звонкую от денег кису и вновь, как требовал того этикет, поцеловал перстень посланника.
– А теперь ступай. Я буду ждать тебя здесь шесть дней. Будь осторожен и бдителен – твой путь далек и опасен. По дороге особо избегай монахов других орденов. Под их видом могут сновать оборотни-убийцы.
Отец Мараффи прошелся туда-сюда четким военным шагом, словно готовился пройти перед строем. Сальварес заметил, как он тяжело вздохнул, как потускнело его лицо, как над бровью, где алело свекольное пятно, собрались крупные складки.
– Помни: ныне в твоих руках, сын мой, спокойствие и благополучие нашего Ордена, и ты уже не просто команданте де кампо своих волонтеров, а всадник правды и справедливости. Иисус да поможет тебе. Ты достоин большего, сын мой, и вернешься в Мехико уже в новом чине. И последнее. Это подарок тебе от нашего генерала.– В жилистой, крепкой, как солдатский ремень руке падре Мараффи тихо брякнули слоновой костью старинные четки.– Они старше нас всех в три раза. Слова благодарно-сти ты скажешь его святейшеству