человек – человек, каких большинство! Но мы берёмся с этим поспорить. Мы утверждаем, что – есть! есть предмет, которым вправе гордиться действительно любой из живущих! Потому что предмет этот – сама жизнь. Мы гордимся жизнью как таковой, мы превозносим тот факт, что мы попросту живы, и кто обвинит нас в каком-то заблуждении, если больше гордиться нам нечем? Мы не делаем из этого обстоятельства никакого секрета, мы не видим в основе нашего достоинства ничего постыдного…»
Антон, которому выводы Ферта показались нелепыми и далёкими именно от жизни, с нарастающим раздражением перешёл к другой статье. Эту написал некий церковный деятель, чей титул ни о чём не говорил Белогорскому. Белогорский вообще не интересовался вопросами религии, поэтому он лишь бегло просмотрел статью, речь в которой шла об иллюзорности смерти, предстоящем торжестве вечной жизни, равной в сущности самому бытию. Прочитанный бред его успокоил – в том успокоении присутствовала известная извращённость неудачника. Ему не придётся принимать решений. Организация «УЖАС» полностью скомпрометировала себя в глазах Антона, этим психам не поверит даже ребёнок, и значит, Белогорскому не придётся мучиться, гадая – прав он был или не прав, когда отверг предложение. Теперь он со спокойным сердцем мог пойти и поглазеть на бесплатный цирк.
2
До места, указанного в листовке, оставалось пройти квартал; Антону начали попадаться люди, одетые по-военному и с повязками на рукавах. Они оживлённо беседовали друг с другом, курили «Лаки Страйк» и демонстрировали нарочитое безразличие к прохожим. «Стар приёмчик, – улыбнулся про себя Антон. – Дескать, много их. А раз много – не все же они дураки. Присоединяйтесь! Они ещё посмотрят, взять ли нас. А сами спят и видят, как бы окрутить побольше козлов». Он шёл не спеша, готовый потешиться всласть. Возможно, он даст охмурялам надежду, проявит нерешительность. Они возьмутся за него с утроенной силой, начнут уговаривать и убеждать, предложат взять кредит – да прямо у них! Прямо тут же, не отходя! Если нет у него с собой денег на вступительный взнос! Да! Как будто он не знает, что всё упирается в деньги! Иначе зачем наряжаться, как пугала! Печатать газетки и листовочки! А как же! Ясно, у них контора самая лучшая. Только-только открылась. Ваше процветание обеспечено, уважаемые гости! Только доверьтесь! «Хрен вам», – пробормотал Антон мечтательно и переключился на простых прохожих. Сутулые спины и опущенные плечи выдавали потенциальных гостей. Антон приосанился. «Так называемая биомеханика позвоночника, – подумал он. – Человеческая жалкая тварь гуляет не хер гордо выпятив, а задницу отклячив, как предвечно замыслено», – Антон додумывая мысль, закончил её оборотом из только что просмотренной религиозной статьи. Он подошёл к парадному подъезду; там толпился народ – большей частью бесцветные соколы «УЖАСа». Двое торчали у самых дверей, один из них задержал Антона и вежливо спросил, к кому он направляется.
– Не знаю, – пожал плечами Антон,