меняясь в лице, переспрашивает Алекс.
– То есть нет, – быстро сдаю на попятный, – не знаю. Просто видел… видел одного такого типа…
В самом начале игры какой-то умник предложил простое решение: надо забетонировать участок земли, отгородиться от неведомой угрозы и спокойно ходить по бетону. Опыт проводили в городке во Франции – залили бетоном площадку, выпустили туда преступников-смертников. И те остались живы. Люди ликовали: это была маленькая, но победа над чужаком. Площадку принялись расширять, но уже на вторые сутки зараза проникла и сюда; рабочие, которые там находились, погибли. Среди них был жених моей сестры. Бывший жених. Узнав о его гибели, Марийка, недолго думая, выбросилась из окна третьего этажа. Она упала на козырек обувного магазина и переломала руки и ноги.
Я примчался в больницу: Марийка лежала упакованная в гипс, на щеках блестели слезы. Я сидел рядом и гладил ей волосы.
– Живи… – Я плакал, как и она. Внутри ворочался жаркий ком: вскипал и опадал пеной, бурлил клокочущими пузырями. Я чувствовал, как кто-то чужой и далекий, вовсе не я, трогает сестру моими руками. А сам будто превратился в висящую на нитях марионетку, но даже не задумался, чтó понадобилось неведомому кукольнику: мы действовали заодно.
– Живи… умоляю тебя, живи…
Я уснул рядом с ее постелью. На следующий день Марийка была жива и здорова, а меня палками и камнями гнали из города. Я шел по центральной улице, придерживаясь за стены домов, хватался кровоточащими ладонями за уцелевшие витрины; под ходулями хрустело битое стекло. Мое тело превратилось в один сплошной синяк.
Марийка была среди тех, кто вел толпу… они преследовали меня, как дикого зверя.
– Целитель! – кричали люди. – Прислужник чужака!
Выбравшись из города, я заночевал на вершине песчаной насыпи. Здесь когда-то полным ходом шла стройка, потом ее забросили: остались груды песка, щебня, разбросанные тут и там куски арматуры. И открытый всем ветрам железобетонный каркас длинного, в виде буквы «U» здания с обвалившимися перекрытиями. Даже ржавый остов башенного крана, в сумерках напоминающий Эйфелеву башню. Я вертелся, стараясь улечься так, чтоб меньше болели ушибы. Боль уходила быстро – выплескивалась наружу рваными толчками и затихала. Было очень досадно сознавать, что я не такой как все; сердце ныло оттого, что больше не увижу сестру.
Я просыпаюсь на рассвете. Вздрагиваю, кутаясь в одеяло: опять привиделся дурной сон – хлопанье крыльев, заполошный вороний грай и голос: «Полюбуйся на дело рук своих, Влад. Что ты натворил? Что же ты наделал, Влад Рост?..»
Мой собственный голос.
От сна веет паленым мясом и влажным, зябким туманом…
Воздух за окном серый, черные пеньки деревьев торчат на вершине далекого холма, звезды растворяются в утреннем свете. Рядом храпит завернувшийся в простыню Алекс. Бесшумно поднимаюсь, шарю рукой в темноте и хватаю за лямку рюкзак. Зачерпываю горсть сухофруктов из наполненного до краев мешка и кидаю в боковой карман рюкзака – будет чем позавтракать в дороге. Фляжку я успел наполнить еще вчера.
В