секунду задержался возле Стейси, с отрешенным видом прислонившейся к ограждению. Ежи открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь ободряющее, но слова застряли в глотке. Девушка неотрывно смотрела широко раскрытыми сухими глазами на постамент, ее губы были плотно сжаты, а пальцы рук сцеплены так, что побелели костяшки. Ежи сглотнул и шагнул к постаменту. Там действительно лежал Бурков. Одетый. И очень бледный. Поляк осторожно прикоснулся к его руке. Анатолий неожиданно вздрогнул и открыл глаза. У присутствующих вырвался вздох облегчения.
– Какое в тебе самочувствие? – хрипло спросил Костецки.
– Двоечник, – попробовал улыбнуться Бурков. – Надо говорить: «Как ты себя чувствуешь?»… А вообще-то хреново!..
– Ты кого-нибудь видел? Или хоть что-нибудь?
– Лучше бы не видел…
– Но что?
– Мистер Костецки! – одернул своего помощника подоспевший Мбонга. – Все вопросы потом. – И начал отдавать распоряжения: – Господина Буркова немедленно поместить в медицинский блок. Всем участникам – спасибо, заканчивайте работу и готовьте отчеты. Завтра утром к десяти ноль-ноль всем быть в зоне Х-001 на совещании.
Два рослых парня из медико-биологической группы споро погрузили Буркова на носилки и рысцой направились к выходу из зала «Хроноса». Ежи увязался за ними и, когда остановились у лифтов, снова тронул друга за руку:
– Кого же ты встретил «там», Анатолий?
– Не знаю. Но они были очень похожи на нас…
Двери лифта сошлись, словно укрывая отчаянного русского парня от привычной суетности гигантского научного комплекса. Костецки несколько мгновений постоял, стараясь унять обеспокоенно бьющееся сердце, затем повернул назад, к залу «Хроноса», и вновь замер, наткнувшись взглядом на тонкую фигурку в проеме коридора.
– С ним все будет в порядке, Стейси, я обещаю, – одними губами прошептал Ежи, но девушка, будто услышав его, чуть склонила голову и быстро исчезла в глубине коридора.
Глава 4. «Серые»
Париж, главный офис Совета безопасности ООН
31 августа 2060 года, 11:00 по СМВ
На этот раз Большой зал Совета безопасности ООН, обычно пустой и гулкий, был забит до отказа. Даже дополнительные навесные балкончики сегодня оказались заполнены чуть не за два часа до начала заседания. Тема заседания оказалась настолько важной и животрепещущей, что члены Совета посчитали резонным сделать его открытым для прессы. Центральный подиум с полукруглым столом заседаний для действительных членов Совбеза пока пустовал. Лишь изредка на нем появлялись неслышно снующие в общем шуме, быстрые и деловитые секретари, раскладывающие папки с копиями документов, да техники, настраивающие индивидуальные интеры заседателей.
Председатель Совбеза Фрэнк Роулинг наблюдал за всей этой суетой по монитору в своем кабинете, покуривая любимую трубку. Напротив него в удобном кресле разместился большой рыхлый человек, облаченный в светлый полотняный костюм старомодного покроя. Гость тоже курил – длинную и толстую черную сигару с золотым ободком