Так и до несварения недалеко…
К счастью, разум возобладал и хищник согласился на хирургическое вмешательство ради избавления от излишков продуктов. В результате козлята оказались на воле и дружно бросились к маме. И как же Ваня был этому рад!
На съёмочной площадке
– Стоп-стоп-стоп! Кто оставил BMW возле каретного сарая? Вы что, рехнулись? У нас XVIII век! И уберите из кадра водокачку!
Так, мотор, поехали… Кто вызвал мотор? Чего он сюда припёрся? Слышь, парень, вали отсюда! Без оплаты не уедешь? На тебе твои рубли… Сколько? Сколько-сколько? Сейчас такие цены? Ни фига себе! Ну, ладно… И почему я не таксист?
Продолжим. Камера начинает медленно двигаться… Актёры улыбаются… Улыбаются… Актёры, где ваши улыбки? Так, хорошо… Стоп! У кого зазвонил мобильник? У тебя, Степанова? А ты знаешь, что мобильников в XVIII веке ещё не было? И что у тебя в ухе? Да не в этом, в другом. В этом у тебя страз. Блютуз? Час от часу не легче… Кстати, тебе не кажется странным, что у пастушки в ушах стразы? Так красивше? Я подарил? Ну, знаешь, нечего афишировать наши отношения. И… это самое… грудь-то прикрой… Хотя бы левую… Я же просил до съёмок не посещать тату-салон. Тогда, конечно, тоже клеймили, но по-другому. Как? Потом покажу. После работы. Сейчас хочешь? Ну, люди же кругом… Ладно. Объявляется перерыв. Ровно через час – на том же месте. И снимите с кареты стоп-сигналы и номерной знак. Знаю, что ДПС требует. Авось проскочим…
Абзац
Последние три недели пролетели для Аристарха Облучкова как одно мгновенье. Роман, до той поры рождавшийся в муках, вдруг обрёл кристальную ясность, персонажи – бесподобную выразительность. Причины произошедшего были не вполне ясны, но кое-какие мысли на сей счёт имелись. И главная: впервые за долгие годы совместной жизни жена уехала в санаторий, а Аристарх остался.
Никогда ещё ему так не работалось. Листы бумаги стремительно заполнялись текстами. Блистательные метафоры рождались по мановению пальца, аллюзии следовали одна за другой. Глубина мысли поражала, чувства хлестали через край. Аристарх ревел белугой – и смеялся взахлёб, готов был умереть, как триста спартанцев – и восстать, как феникс из пепла. Ему ничего не стоило низвергнуться в пропасть – и воспарить в вышине, проснуться в логове зверя – и издать боевой клич команчей. Он потерял счёт дням и ночам, практически ничего не ел, а пил лишь воду из-под крана. Исхудал и оброс, в глазах появился нездоровый огонь, в походке наметилось что-то хищное, а давно не стриженые ногти угрожающе зацокали по паркету. Нервы обострились до предела, а воспалённое воображение всё чаще сменялось феерическими галлюцинациями.
И настал день, когда Аристарх сказал себе: «Всё, остался финальный аккорд». Эмоции зашкалили. Сердце ухнуло в пропасть, кровь прилила к вискам мощной волной, сравнимой с цунами. Он уже было занёс перо для последнего, решающего росчерка, как вдруг…
Раздался звонок.