нянечка, начала – так говори. Я не хочу быть «Иваном, не помнящим родства»!
– Ну, вот и умница. Кто, кроме меня, тебе это ещё расскажет? Я свидетельницей была, как твоей матушке под ружейным прикладом комитет бедноты запретил кому бы то ни было рассказывать о своей прошлой жизни и о муже своём. И жизнь сохранили ей только потому, что она была очень хорошей учительницей. Но это было уже после революции. А до этого злодейства, как появился в храме наш батюшка – отец Павел, так у нас, верующих, жизнь как бы перевернулась, вроде праздник каждый день был. А сам он был красивый, роста высокого, с голосом таким чудодейственным, что в самую душу проникал. А какие проповеди читал – всем было понятно, а детишек крестил – никто и не пикнет, бывало. А отпевал усопших так трогательно и так торжественно, что чужие люди заходили послушать молебен его, да так все рыдали, как по близкому своему. Никому ни в чём не отказывал и бедным помогал очень. Ах, как все любили его!
Нянечка заплакала, а я задумалась о том, что ждёт меня.
Успокоившись, она продолжила:
– Подошла я однажды к батюшке на исповеди и сказала: «Батюшка милостивый! Возьми меня в услужение, верной рабой твоей буду!»
– А он мне ответил: «Приди в дом мой». Вот я и пришла в дом его.
– Ты, наверное, видела этот дом, что стоит рядом с храмом? Большой такой, белый, с красивым мезонином. Так вот, этот дом был вашим. Только тебе, бедняжке, жить в нём не пришлось…
Снова слёзы полились по дорогому мне лицу, ведь она мне второй матерью всю мою жизнь была.
– Говори, няня, – попросила я, поцеловав её.
– Так вот, вошла я в такой красивый подъезд (только теперь уж нет этого подъезда – порушили его). Сердце у меня замирает: «Вдруг не нужна я там?» Вышла ко мне навстречу девушка в белом фартучке и с наколочкой белой на голове. Я ей объяснила, зачем пришла, – она меня к матушке твоей и привела. А матушка учительницей и тогда была, только в этот момент приболела что-то. А красивой была!..
– В красивом кружевном халате она сидела в кресле, а её густые волосы были аккуратно уложены. Усадив меня на стул перед собой, она спросила: «Хочешь служить у меня?» Спросила и: «Кто я, откуда? Есть ли родители?»
– «Нет, – говорю я, – сирота я. С братом женатым живу, и домик свой небольшой на задворках брата имею». Тогда матушка говорит: «Хорошо, я возьму тебя. Помогать будешь Верочке», это той, которая меня встретила. Я от радости ручку ей поцеловала, а она строго так говорит: «Не надо этого делать! Ты – свободная гражданка!»
– Я засмущалась, а матушка говорит: «Тебя сейчас Верочка чаем напоит, а завтра и приходи сюда, раз с работы на фабрике уволилась».
– Так мне с ней приятно было, словно она – мать моя родная, которую видеть мне не пришлось. Узнала, что ребёночек у неё скоро родится, и двое старшеньких деток уже есть.
– «Ну, – думаю, – значит, берут меня к этому маленькому».
– «Хорошо!» –