будет моим конём! Отец мне подарил… Я назвал его Орликом. Я так люблю ездить верхом!
– А я как люблю! Я так люблю лошадей!
– Хочешь, пойдём в табор? Я покажу тебе своего Орлика. Пойдём, не бойся.
– Нет, не могу, – с трудом выдохнула я. – Мне не разрешают.
И тут уж я горько заплакала. Андрюшка осторожно дотронулся до моего плеча и сказал:
– Не плачь, Лада! Я буду каждый день приходить к тебе, если ты хочешь?!
– Боже мой! Конечно же, хочу! – воскликнула я, с тревогой однако поглядывая: «Не появилась ли няня?»
А дни стояли тёплые, благостные, пронзённые чудным запахом цветущих трав и цветов в палисаднике, куда каждый день благополучно проскальзывал через решётку мой новый друг.
Теперь он приходил в чистой яркой рубашке и не очень изодранных штанах. Блестя своими прекрасными глазами, непременно вынимал из-за пазухи какой-нибудь «дар». Он никогда не приходил без «даров» – это были яблоки, орехи или что-то ещё.
Ему доставляло удовольствие приносить радость. Он был вообще очень добрым и чувствительным пареньком.
Я с большим вниманием слушала его рассказы о своём таборе, о животных, разделяющих их далеко нелёгкую жизнь, о забавных случаях его жизни.
А однажды я узнала, что моя сестра Августа часто бывает в таборе, дружит с Андрюшиной сестрой Марией, что они вместе поют романсы и цыганские песни. Также я узнала, что у Августы очень хороший голос и что ей подарили «настоящую» цыганскую гитару.
Я была поражена: «Ей можно ходить в табор, а мне – нет! И что, что ей восемнадцать лет?»
Вот кого надо просить взять меня в табор! Андрюша одобрил мой план, но я всё-таки сомневалась в благополучии его исполнения. Но я не успела попросить сестру взять меня в вожделенный, ставший родным, табор.
В тот, далеко не счастливый для меня, день состоялась наша последняя встреча. Андрюша бесшумно, как всегда, проскользнул в наш «тайник» и царственным жестом извлёк из-за пазухи кулёк с конфетами! Это было замечательно – такая редкость в то время! Андрюшка с радостью смотрел на мой восторженный облик по этому поводу, но мне показалось, что он чем-то удручён.
– Андрюшка! Спой мне что-нибудь по-цыгански! – попросила я.
Он не заставил меня повторять мою просьбу. Быстро вскочив на ноги, запел приятным хриплым голоском песню, красиво разводя руки и притоптывая в такт ногой. Потом несколько раз ритмично хлопнул ладошками по ногам, так и мелькавшим в воздухе.
Это было так красиво и ловко, что я невольно залюбовалась им, удивляясь: «Как может такой, маленький мальчик, и так здорово петь и танцевать?!»
– О чём эта песня? – спросила я, восторженно и горячо хлопая в ладоши.
– Тебе правда понравилось? – смущённо спросил он.
– Вот, если бы ты в табор пришла, то увидела бы как танцуют наши парни и поют наши женщины! А песня о том, что мы, цыгане, свободны, как ветер, и летим туда, куда зовёт нас наше цыганское счастье и воля! – гордо сказал маленький